Я детству сказал до свиданья - [20]
— Тебе придется позаботиться о ночлеге для водителя, — сказал Синоптик, и от этих слов наш шофер пришел в полное уныние.
Но тут калитка открылась, и мужик выкатил одно за другим пять нетолстых, но крепких бревнышек. Каждый из нас взял по бревну и подсунул его под машину, чтобы дружными усилиями сдвинуть ее с места. Француз, хотя его бревно не касалось еще машины, вместе со всеми говорил: «Ып! Ып!» А потом оказалось, что и вымазался он меньше других, и на его ботинках сквозь грязь все-таки виднелся блеск.
Как только сдвинули машину с места и колеса, почувствовав под собою твердую опору, завертелись уже не вхолостую, настроение шофера сразу подпрыгнуло.
— Я не жалею, что поехал, — неожиданно для всех заявил он. — Лучше уж в канаве сидеть, чем дома со скучной женой.
— Я вижу, у вас настроение изменилось, — сказал я.
— Ну еще бы! То в грязи сидел, а то теперь в город поедем, а там огни, асфальт.
«И скучная жена», — добавил я мысленно, но уличать его в противоречиях самому себе не захотел.
Бросив машину на дороге, мы все, гуськом следуя за Французом по едва заметной тропочке, стали взбираться в гору за подснежниками. И никто уже не обращал внимания на то, что в ботинках противно чавкала холодная грязь.
В ущелье, где весеннее солнце не очень-то припекало, сохранились островки снега. Сверху он белый, легкий, пушистый, а снизу — словно запекшаяся корка, колючая, ноздреватая. Редко где торчат одинокие зеленые стрелки — это подснежники.
Ура! Цель, до самого последнего момента казавшаяся недостижимой, — достигнута!
И вот они передо мной — увядшие цветочки с нежными сине-белыми лепестками и похожими на сосновые иглы листочками. Вечная загадка природы — как эти хрупкие цветы (чуть тронь сейчас — и враз рассыпятся в прах) — пробились при первых лучах сквозь толщу холодного снега, путанище слежалой травы, сквозь твердь промерзшей земли и явили небу свое скромное цветение. Просто парадокс!
А белые подснежники — немножко другие. Сияющие белые лепестки, а заглянешь внутрь цветка — а там как солнышко желтое улыбается. В каждом цветочке лепесток у основания окрашен в желтое. К вечеру лепестки свернулись, то ли повяли, то ли ко сну. И уже не заглянуть было вовнутрь, не увидеть желтого солнышка. И листья у белых подснежников другие — уже не сосновые иголочки, а более широкие, мясистые, каждый листочек — желобок такой зеленый с острым концом.
Когда я поздно вечером, голодный, холодный, весь заляпанный грязью, преподнес маме и Галке подснежники и поздравил с завтрашним праздником 8 марта, они долго и растроганно смеялись, глядя на меня. И простили мне все мои прегрешения — это я сразу угадал.
Осталось четыре подснежника — для Ады Васильевны и Зарецкой. Почему-то я почувствовал, что для Зарецкой подснежников будет мало и прикупил для нее в магазине большую шоколадную конфету с хрустящей начинкой.
Ада Васильевна шла по коридору — невысокая, молоденькая, неуверенная — и, когда я протянул ей два привядших подснежника, была тронута до глубины души.
— Ой, какая прелесть, какое чудо! Спасибо тебе, Булатов.
И пошла к себе в учительскую, держа подснежники обеими руками.
Я долго стоял у дверей своего класса, ожидая Зарецкую. Наконец она показалась в конце коридора — кареглазая красавица с нежным румянцем. Пока она шла, беспечно поглядывая по сторонам, я чувствовал, что язык мой прилипает к гортани и поздравить Зарецкую мне не удастся. Поэтому я молча протянул ей большую конфету и два цветка, имевших уже довольно жалкий, но и какой-то трепетный вид. Зарецкая глянула на меня с веселым изумлением и соизволила принять подарок.
Вслед за нами в класс вошел наш умнейший из военруков — всегда бодрый, целеустремленный мужчина в расцвете лет.
— Мальгавкин, Сукенов, Булатов, останьтесь после уроков, я вас буду спрашивать. А то у вас оценок нет.
Умнейший из военруков на секунду задумался.
— Впрочем, нет. После уроков у нас спевка, некогда. Ну, Мальгавкин, ты на сколько знаешь?
Мальгавкин наморщил свой девственно гладкий лоб, сделал вид, что думает.
— На «три», — признался честно.
— Давай дневник. — И военрук вписал будущему летчику «троечку» по военной подготовке.
Мы с Сукеновым также оценили себя на «тройки» — по свойственной нам скромности. Военрук ушел, сделав на прощанье внушение Арзамасцеву за то, что болтает в присутствии учителя. На это Арзамасцев ответил с изысканной вежливостью:
— Вы просите меня не разговаривать? Извольте, я окажу вам эту любезность.
Военрук только крякнул в ответ.
…Я пробирался к своему месту на «Камчатку». Впереди меня шла Зарецкая. И вдруг… Я не поверил своим глазам: проходя мимо Мальгавкина, она положила перед ним на парту мой подарок — конфету и два подснежника, за которыми я с таким трудом продирался в горы!
— Пошла вон! — что есть мочи заорал милый, ясноликий, румяный Мальгавкин, еще ярче воспылав румянцем негодования. И смахнул все на пол.
На секунду я словно ослеп и оглох, как если бы пристукнули меня каким-нибудь тяжелым мешком. Все звуки в классе исчезли, все лица слились в одно неразличимое пятно. Но уже через секунду все прошло, и я услышал отчетливо и звук капели за окном, и говор ребят:
Прямо в центре небольшого города растет бесконечный Лес, на который никто не обращает внимания. В Лесу живет загадочная принцесса, которая не умеет читать и считать, но зато умеет быстро бегать, запасать грибы на зиму и останавливать время. Глубоко на дне Океана покоятся гигантские дома из стекла, но знает о них только один одаренный мальчик, навечно запертый в своей комнате честолюбивой матерью. В городском управлении коридоры длиннее любой улицы, и по ним идут занятые люди в костюмах, несущие с собой бессмысленные законы.
Проснувшись рано утром Том Андерс осознал, что его жизнь – это всего-лишь иллюзия. Вокруг пустые, незнакомые лица, а грань между сном и реальностью окончательно размыта. Он пытается вспомнить самого себя, старается найти дорогу домой, но все сильнее проваливается в пучину безысходности и абсурда.
Творится мир, что-то двигается. «Тельце» – это мистический бытовой гиперреализм, возможность взглянуть на свою жизнь через извращенный болью и любопытством взгляд. Но разве не прекрасно было бы иногда увидеть молодых, сильных, да пусть даже и больных людей, которые сами берут судьбу в свои руки – и пусть дальше выйдет так, как они сделают. Содержит нецензурную брань.
Первая часть из серии "Упадальщики". Большое сюрреалистическое приключение главной героини подано в гротескной форме, однако не лишено подлинного драматизма. История начинается с трагического периода, когда Ромуальде пришлось распрощаться с собственными иллюзиями. В это же время она потеряла единственного дорогого ей человека. «За каждым чудом может скрываться чья-то любовь», – говорил её отец. Познавшей чудо Ромуальде предстояло найти любовь. Содержит нецензурную брань.
К Пашке Стрельнову повадился за добычей волк, по всему видать — щенок его дворовой собаки-полуволчицы. Пришлось выходить на охоту за ним…
Автобиографическую эпопею мастера нон-фикшн Александра Гениса (“Обратный адрес”, “Камасутра книжника”, “Картинки с выставки”, “Гость”) продолжает том кулинарной прозы. Один из основателей этого жанра пишет о еде с той же страстью, юмором и любовью, что о странах, книгах и людях. “Конечно, русское застолье предпочитает то, что льется, но не ограничивается им. Невиданный репертуар закусок и неслыханный запас супов делает кухню России не беднее ее словесности. Беда в том, что обе плохо переводятся. Чаще всего у иностранцев получается «Княгиня Гришка» – так Ильф и Петров прозвали голливудские фильмы из русской истории” (Александр Генис).