Я был динозавром - [4]
Мимо меня опять пронеслись ее жуткие крючковатые лапы, — а челюсти щелкали, как огромные щипцы, которыми она легко бы перекусила пополам мою руку. Но больше всего меня поразили тогда ее глаза — два огромных ячеистых шара, очень похожих на шары из зеркальной мозаики, которые крутятся на дискотеках. Если бы я мог заглянуть в них, то наверняка увидел бы свою перекошенную от страха физиономию — вернее, две сотни таких физиономий.
Не дожидаясь, пока она сделает новый заход, я бросился в густой кустарник, прополз под колючими ветками в самую глубь и затих. Стрекоза злобно потрещала сверху, осыпая меня сбитыми листьями, и улетела, а я выполз из своего убежища, только теперь заметив, что одежда моя разодрана в клочья.
Мир, окружавший меня, был гигантским и жестоким. Не знаю, как сегодня насчет жестокости, но что касается размеров, то в мире, из которого я явился, все сильно измельчало — насекомые, растения, животные… Чуть было не добавил — люди. Но люди появились гораздо позднее. Здесь их, к сожалению, еще не было. А, может быть, к счастью. Не хватало еще попасть к каким-нибудь людоедам.
На берегу было пусто. Противоположная сторона была едва видна сквозь влажное марево, стоявшее над рекой. Солнце припекало все сильней, и было жарко, как в бане. Вместо потерянного лопуха я нацепил на голову порванную рубашку, сделав из нее что-то вроде тюрбана, а куртку надел на голое тело. Я знал, что если перегреюсь, то может случиться солнечный удар.
Очень хотелось есть, но я совершенно не представлял себе, что тут съедобно. Ни бананов, ни апельсинов, ни хотя бы каких-нибудь лесных орехов я не приметил. Были какие-то огромные грибы, похожие на детсадовские беседки — скорей всего, ядовитые. Надо было выбраться из леса. Тут не успеешь оглянуться, как кто-нибудь тебя слопает. На берегу хотя бы все видно на сто шагов вокруг.
Вооружившись палкой, я двинулся вдоль реки. Берег был песчаный, но так завален камнями, что часто я терял из виду опушку тропического леса, откуда можно было ждать всяких неприятностей. Вскоре они действительно начались.
Сначала это был муравей — верней, его далекий предок — пра-пра-пра-пра — (и так далее) дедушка. Этот «прадедушка» был размером с собаку и, завидев меня, сразу свернул со своей тропы и побежал навстречу. Я едва успел забраться на огромный, похожий на мяч, камень. Муравей встал на задние лапы и заскреб по камню передними, чтобы достать меня, но, на мое счастье, камень был гладкий, как яйцо. Муравей угрожающе повел в мою сторону своими усами размером с настольную телевизионную антенну, и я услышал писк, как у нас дома в телефоне, когда мы переключаем его на факс.
Видимо, это был муравей-разведчик, потому что буквально через несколько секунд мой камень был со всех сторон облеплен гигантскими муравьями, яростно скребущими по нему передними лапами. Я знал, что даже наши обычные крошечные муравьи могут заживо съесть человека, упавшего в муравейник, а об этих и говорить было нечего. Эти гиганты набегали со всех сторон, и новоприбывшие лезли вверх по спинам товарищей. Я колотил их палкой, и они сваливались вниз, задрав ноги, но на смену им лезли другие. Прямо как при осаде крепости. Жить мне оставалось считанные минуты…
Вдруг вместе с сильным порывом ветра что-то ударило мне в спину, и я полетел — только не вниз, а вверх. Даже не полетел, а взмыл. Подо мной остался круглый валун, облепленный моими растерянными врагами, а поодаль я увидел и сам муравейник, размером с трехэтажный дом. Брр…
Но радоваться было нечему. Я просто на несколько минут отдалил свою гибель, попав, что называется, из огня да в полымя — меня нес в когтях птеродактиль.
Крылья у него были, как два дельтаплана, а головы я даже не видел — только кожистые ноги, похожие на два ствола, выдернутые из земли вместе с корнями. Эти корни-когти и вцепились в мою куртку, к счастью, не причинив мне ни малейшего вреда. Куртка была хоть рваная, но крепкая, джинсовая. Я уже не думал о том, влетит мне за нее или нет. Не до того было.
Птеродактиль летел над рекой прямо к своему гнезду — там он разорвет меня на кусочки и раздаст своим мерзким птеродактилятам, пра-пра-пра-пра- (и так далее) внук которых, видимо, и ущипнул меня в сыром подвале нашего дома.
Времени для размышлений не было — пока под нами вода, я еще могу спастись. Я, хоть и не без труда, расстегнул пуговицы и выскользнул из куртки, как змея из старой кожи, только гораздо быстрее.
До воды было метров пять, но я вошел в нее без лишнего плеска — солдатиком. Так мы с мальчишками ныряли с моста. Вода сомкнулась над моей головой, а когда я вынырнул — над рекой, громко крича, кружил птеродактиль. Голос у него был, как у трубы.
Заметив меня, он щелкнул длинным клювом, а скорее пастью размером с байдарку-одиночку, и стал опускаться. В когтях у него болталась моя куртка, как будто он хотел мне ее вернуть. Лучше бы летел восвояси.
Я уже стал прощаться с жизнью и забормотал молитву, впрочем, без всякой надежды, что Бог поможет, потому что до рождения Христа оставалось еще примерно сто миллионов лет. А если человек создан по образу и подобию Бога, то, стало быть, до человека и Бог был вроде животного, ну, как в Древнем Египте какой-нибудь Анубис, и как ему молиться, я не знал.
