Взлом стратегии - [107]

Для этой группы война в Афганистане была показательным примером. В начале правления администрации Буша внимание сосредоточилось на смене режима в Ираке. Такая акция, по мнению ее сторонников, показала бы миру, что США борются с диктаторами, могут вести людей к демократии, и — что важно — продемонстрировала, кто в мире главный. Один армейский полковник сказал мне сразу после быстрой победы в Афганистане в 2002 г.: «Урок таков: если вы пойдете против нас, мы раздавим вас, как букашку».

Когда в 1991 г. США выбили иракскую армию из Кувейта, обнаружилась успешно скрываемая программа разработки ядерного оружия. Ее свернули под контролем ООН, однако ЦРУ оказалось в неловком положении из-за того, что упустило ее из виду[182]. Поэтому, когда в 1999 г. один иракский осведомитель под кодовым именем Curveball начал утверждать, что Саддам Хусейн снова разрабатывает ядерное и биологическое оружие, это восприняли как повод для вторжения. Более умеренный подход состоял бы в том, чтобы тайно высадить в предполагаемом месте подразделения специальных сил и проверить слухи. Однако полномасштабное вторжение и смена режима были уже предрешены.

Группа неоконсерваторов во главе с Полом Вулфовицем и Диком Чейни была убеждена, что Ближний Восток можно преобразовать. В речи 2002 г. Чейни четко обозначил желаемый результат:

Смена режима в Ираке принесет региону ряд выгод. Если устранить самые серьезные угрозы, у свободолюбивых народов региона появится шанс продвигать те ценности, которые могут принести прочный мир. Что касается реакции арабского мира, то эксперт по Ближнему Востоку профессор Фуад Аджами прогнозирует, что после освобождения улицы Басры и Багдада «обязательно взорвутся такой же радостью, с какой толпы в Кабуле приветствовали американцев». Экстремистам в регионе придется пересмотреть свою стратегию джихада. Умеренная часть общества во всем регионе воспрянет духом[183].

В 2004 г. у меня была возможность побеседовать с тогдашним министром обороны США Дональдом Рамсфелдом. Тогда он пытался справиться с растущим повстанческим движением в Ираке. Ожидалось, что итогом вторжения станет торжество демократии, а не бунт. Мы говорили о том, как Министерство обороны управляло изменениями в расходах. В дополнение я спросил министра о его взглядах на создание стратегии или политики. Его ответ весьма занятен.

Рамсфелд сказал мне, что как министр обороны он имеет доступ почти ко всем сведениям. «Вы хотите знать различные племенные истории, языки, обычаи и ситуации со смешанными браками? У нас есть люди, которые это знают», — заметил он. Он описал широкий спектр знаний о погодных условиях в Ираке и внутренней политике. «Вы хотите знать, кто в Турции заблокировал нам путь к вторжению с севера и почему? У нас есть люди, которые это знают…» По его словам, настоящая проблема — собрать все эти сведения воедино в согласованную стратегию. Рамсфелд заметил: «Каждой крупице знаний сопутствует какая-нибудь программа. Она исходит от человека или группы людей, имеющих какую-то точку зрения, корыстную цель, бюджет, который нужно контролировать, контракт, который нужно продлить, карьеру, которую нужно продвинуть, и так далее». Он спросил: «Профессор, у ученых есть способ решить эту проблему?»

Я на минуту задумался над ответом и быстро поразмыслил над тем, что известно о процессе выбора политики. Я был вынужден признать, что наша технология для решения этих вопросов не особо улучшилась с древних времен. Я сказал: «Мы много знаем о том, что может пойти не так, но очень мало о том, как это исправить. По сути, вы помещаете небольшую группу умных людей в комнату и смотрите, что они придумают».

Что известно?

Вопрос Рамсфелда пролил свет на две реалии. Во-первых, когда стратегию описывают и продвигают с учетом определенного результата (ликование на улицах Багдада), очень трудно работать с информацией и советами, которые не соответствуют ему. Во-вторых (это еще важнее), его вопрос усилил мою обеспокоенность тем, что на самом деле мало известно о том, как группа должна объединять информацию для создания какой-то стратегии. Этот недостаток выглядел профессиональным конфузом.

За последние полвека методы анализа бизнес-стратегии, отраслей, экономики, конкуренции и деятельности компаний продвинулись вперед. Но сам по себе анализ затрат и конкуренции создает хорошую стратегию не лучше, чем анализ цветов краски — изобразительное искусство. Фундаментальные вопросы о процессе создания стратегии еще почти не исследованы, и ответа на них нет.

Заявление, что у нас почти нет знаний о наилучшем процессе создания хорошей стратегии, очень серьезное. Многих оно будет раздражать. Его подробное обоснование заняло бы целый том. Ниже я кратко рассмотрю кое-что из того, что изучено и понято, и границы этих знаний.

Концепция принятия решений предполагает, что проблема заключается в выборе лучшего варианта действий. Элегантная математическая система — теория принятия решений (для экономических или поведенческих задач) — предполагает, что кто-то уже подготовил варианты, из которых можно выбрать. Это удобно, если вы пытаетесь решить вопрос о покупке или аренде вилочного погрузчика, но бесполезно, если вы сталкиваетесь с «корявой» проблемой бездомности в Сан-Франциско.