Выстрел на поражение - [19]
Эта мысль была последней, потому что за доли секунды Стэнфорд вырвал из моих рук бластер, скрутил меня словно кукиш и засунул подмышку, оставив торчать наружу только мою голову.
Жлоб здоровенный. Мне бы твой рост. Я бы для тебя место поинтереснее нашла.
— Капитан Стэнфорд, мне вызвать подмогу? — тревожно поинтересовался женский голос.
Нет, ну не дура? Себе помоги.
— Не надо, Элис, дальше я сам справлюсь, — улыбнулся Стэнфорд и осторожно опустил на землю меня — красную, взъерошенную и злую.
Одернув форму, я тяжело выдохнула, устремив взгляд куда-то в сторону, только бы не смотреть на Стэнфорда. Ну, позорище же. Да еще и на глазах у сослуживцев. Сама виновата. Нечего было нарываться.
— Эй, Ривз, ты что, расстроилась? — внезапно коснулся пальцами моего подбородка Стэнфорд. — Это же «Торн». У тебя все равно не было бы никаких шансов. Знаешь, сколько людей в Спаркс работали над этим звездолетом, чтобы получить такой результат? А скрутить тебя пришлось, потому что через секунду Элис по тебе палить бы начала.
Я подняла голову, разглядывая Стэнфорда, как космическое чудо. Он что, оправдывается передо мной? Мне казалось, он просто хотел уесть меня перед всеми. Показать мне мое место, как это всегда делали другие мужики. Но чем дольше я смотрела в глаза Стэнфорда, тем яснее понимала, что не вижу в них ни кичливого азарта превосходства, ни торжествующего блеска. На меня с доброй улыбкой смотрел совершенно открытый и прямолинейный человек, почему-то лишая своим искренним взглядом всякой обиды и злости.
— Давай краба, Ривз, — подмигнул мне мужчина и, шокировав окончательно, схватил за руку, подтащив к скан-идентификатору. — Сейчас мы тебя представим Элис наилучшим образом, а то как-то не задалось у вас первое знакомство. Постарайся дышать ровно и спокойно, потому что она сразу начнет анализировать, что у тебя не так с пульсом и почему. А потом нудить начнет, чтобы ты пошла в медотсек и легла в капсулу.
Я, если честно, вообще ничего не поняла, но послушно выдохнула, вдохнула, а потом положила на поверхность прибора сначала одну руку, а потом, по просьбе Стэнфорда, и вторую.
Откуда-то сверху выехала непонятная хреновина, захватив меня в пучок яркого голубоватого света. На экране скана один за другим стали появляться строки символов, всматриваясь в которые я поняла, что система корабля определяет и заносит в базу мой рост, вес, объем грудной клетки, длину рук, цвет глаз и даже расстояние между ними. Ну что сказать? Разработчики основательно так подошли к вопросу безопасности.
Стэнфорд сосредоточенно бил пальцами по сенсору, пока я, разинув рот, глазела на новенький стрэйнджер и думала о том, что когда СМК поймет, какое сокровище им подарили, они ноги целовать будут владелице «Спаркс Гэлакси».
— Ваши точные параметры позволят системе безопасности впускать вас на корабль голосовым приказом в случаях форс-мажора, — Стэнфорд обернулся через плечо, обращаясь уже ко всем ребятам, которые, по — моему, были в еще большем шоке, чем я: — Для этого достаточно будет просто сказать: «Элис, код пять», и система, считав ваши параметры, вас пропустит.
— А если я растолстею?
Нет, я не специально, честное слово. Оно само как-то вырвалось. Я вообще сегодня определенно была в ударе. Не пойму только, это на меня корабль так действовал или Стэнфорд?
— Если это произойдет, Ривз, — расплылся в улыбке Стэнфорд. — Элис мило намекнет, что тебе пора на беговую дорожку. После того, как вы становитесь членами экипажа, система корабля наблюдает за малейшими изменениями вашего организма.
— Недремлющее око какое-то, а не звездолет, — пробурчала я.
Интересно, когда у меня начнутся критические дни, Элис сообщит эту радостную весть всему экипажу или скромно промолчит из женской солидарности?
— Не волнуйся, Ривз, — наблюдая за сменой эмоций на моем лице, рассмеялся Стэнфорд. — Элис — девушка тактичная, она скажет тебе все, что надо, наедине.
Да я не волнуюсь. Чего уж там… Я просто в ауте.
Дальше Стэнфорд приказал, чтобы я произнесла какую-нибудь приветственную фразу, дабы звездолет разложил на частоты мой голос, и как только я закончила, электронная женщина елейно-ласковым голосом произнесла:
— Добро пожаловать на борт межгалактического рейдера «Торн», Шарлотта. Элис рада приветствовать нового члена экипажа.
Мой озадаченный вид явно веселил Стэнфорда, потому что лыбу он тянул от уха и до уха, наслаждаясь моей растерянностью. Оно понятно: я ему сейчас пещерного аборигена с какой-нибудь слаборазвитой планеты напоминала. Только чувствовать себя в шкуре этого самого аборигена было не очень уютно. Одно радовало, что меня, как первопроходца, корабль, наконец, пропустил внутрь подъемной камеры, и прежде чем платформа стала поднимать меня наверх, Стэнфорд весело уронил:
— Ривз, постарайся ничего не сломать, пока я буду проводить регистрацию остальных членов экипажа.
Очень смешно, если учесть, что Элис контролирует каждый мой шаг.
Знаете, если бы я и хотела нанести какой-то вред звездолету, то попав внутрь — просто бы не смогла. Рука бы не поднялась. То, что этот фантастический рейдер сделан с умом и огромной любовью, чувствовалось абсолютно в каждой детали и линии. И не важно, были ли это матовые стены узких коридоров, сверкающий глянец переборок или поглощающие звук шагов полы. Это действительно был дом. Компактный, уютный, коммуникабельный и наполненный живой энергетикой своих создателей.
Вы молоды, умны, здоровы, полны сил и надежд? Думаете, что крепко держите руль собственной жизни в своих руках, что можете изменить судьбу только потому, что в вас есть стержень и упорство, способное свернуть горы? Заблуждение. Кто-то мудрый и всесильный все давно решил за вас. Скажете — ерунда? Не стану никого разубеждать. Я тоже так говорила, пока мою жизнь не изменил один-единственный танец…
Стоит ли прощать обидчика, когда благодаря ненависти к нему и желанию убить у тебя есть цель и смысл жизни? Нужно ли отвечать злом на зло, если только жажда возмездия способна заполнить пустоту внутри тебя? Что есть прощение — высшая милость или самая изощренная месть? И знает ли тот, кто переступает черту, что у сладкой мести всегда есть обратная, горькая сторона — уничтожая врага, ты уничтожаешь и свою душу тоже?
Он ненавидит дождь. Он не знает жалости. Он не ведает что такое любовь. Он жестокий темный император. Но однажды, ненавистная стихия, та что всегда только отнимала, решив загладить свою вину, преподнесет ему бесценный дар.
Таких, как Бенджамин Хоккинс Третий, называют «золотыми» мальчиками, и говорят, что они родились с серебряной ложкой во рту. Их жизнь расписана наперёд. Им завидуют, подражают. Их всегда окружает богатство и успех. А у таких как Хок Бернс есть лишь один шанс стать звёздным легионером, чтобы написать свою жизнь с чистого листа: просто выжить. Спросите, что общего может быть у отпрыска богатейшего рода планеты Аэртон Бенджамина Хоккинса Третьего и звёздного бродяги, дрэйкера Хока Бернса? Судьба! Та самая, от которой невозможно убежать даже на другой конец Вселенной.
Они вышли из красного тумана — исполины, застилающие плечами синее солнце Нарии, жестокие воины без сердца и души. У них много имен — Оддегиры, пустынные люди, демоны мира песков. Они утопили мою землю в реках крови, уничтожили мой народ, стерли с карты неба все звезды жизни, осталась лишь я — последняя сумеречная. И я должна бежать, забыть свое имя и суть, что бы выжить… Но камень высшего эорда брошен, и Эгла уже плетет свою нить, соединяя мою жизнь воедино с тем, кто стал моим проклятьем и моей судьбой.
АннотацияСтоит ли прощать обидчика, когда благодаря ненависти к нему и желанию убить у тебя есть цель и смысл жизни? Нужно ли отвечать злом на зло, если только жажда возмездия способна заполнить пустоту внутри тебя? Что есть прощение — высшая милость или самая изощренная месть? И знает ли тот, кто переступает черту, что у сладкой мести всегда есть обратная, горькая сторона — уничтожая врага, ты уничтожаешь и свою душу тоже.
Если характер вдруг резко меняется — это обычно не к добру. Но чтоб настолько! Перемены приводят Настю не куда-нибудь, а в чужую вселенную, где есть непривычные боги и маги, и более привычные ненависть и надежда… А как же наш мир? Кажется, что в отличие от того, параллельного, он начисто лишён магии. Но если очень-очень хорошо поискать?
Господи, кто только не приходил в этот мир, пытаясь принести в дар свой гений! Но это никому никогда не было нужно. В лучшем случае – игнорировали, предав забвению, но чаще преследовали, травили, уничтожали, потому что понять не могли. Не дано им понять. Их кумиры – это те, кто уничтожал их миллионами, обещая досыта набить их брюхо и дать им грабить, убивать, насиловать и уничтожать подобных себе.
Обычный программист из силиконовой долины Феликс Ходж отправляется в отдаленный уголок Аляски навестить свою бабушку. Но его самолет терпит крушение. В отчаянной попытке выжить Феликс борется со снежной бурей и темной стороной себя, желающей только одного — конца страданий. Потеряв всякую надежду на спасение, герой находит загадочную хижину и ее странного обитателя. Что сулит эта встреча, и к каким катастрофическим последствиям она может привести?
Сергей Королев. Автобиография. По окончании школы в 1997 году поступил в Литературный институт на дневное отделение. Но, как это часто бывает с людьми, не доросшими до ситуации и окружения, в которых им выпало очутиться, в то время я больше валял дурака, нежели учился. В результате армия встретила меня с распростёртыми объятиями. После армии я вернулся в свой город, некоторое время работал на лесозаготовках: там платили хоть что-то, и выбирать особенно не приходилось. В 2000 году я снова поступил в Литературный институт, уже на заочное отделение, семинар Галины Ивановны Седых - где и пребываю до сего дня.
Я родился двадцать пять лет назад в маленьком городке Бабаево, что в Вологодской области, как говорится, в рабочей семье: отец и мать работали токарями на заводе. Дальше всё как обычно: пошёл в обыкновенную школу, учился неровно, любимыми предметами были литература, русский язык, история – а также физкультура и автодело; точные науки до сих пор остаются для меня тёмным лесом. Всегда любил читать, - впрочем, в этом я не переменился со школьных лет. Когда мне было одиннадцать, написал своё первое стихотворение; толчком к творчеству была обыкновенная лень: нам задали сочинение о природе или, на выбор, восемь стихотворных строк на ту же тему.
«Родное и светлое» — стихи разных лет на разные темы: от стремления к саморазвитию до более глубокой широкой и внутренней проблемы самого себя.