Выстрел на поражение - [17]

— Тэйдор Ривз.

Густой, с легкой хрипотцой голос, прозвучавший откуда-то сверху, окатил меня, словно ведро холодной воды и прострелил позвоночник острым импульсом. Взгляд мой сначала напоролся на мощный мужской торс, обтянутый темно-синей униформой Звездного легиона, а потом поднялся вверх и замер на лице Стэнфорда, разглядывающего меня с немым изумлением.

Боже, сколько раз я видела это выражение в глазах смотрящих на меня мужчин — снисходительное пренебрежение и превосходство. На миг мне показалось, что легендарный дрэйкер сейчас откроет рот и отправит меня домой, играть в песочнице и лепить «кексики». На своем служебном веку подобных заявлений я слышала немало. Поначалу обижалась, а потом стало просто наплевать. Видеть во взгляде Стэнфорда такую же необъективную предвзятость почему-то было особенно неприятно. Ну да, не блещу ни рожей, ни ростом, ни фигурой. Можно подумать, я одна такая во всей Вселенной. Да какого хрена?

— Работать будете со мной в паре, — буквально сразило меня наповал.

Если бы можно было остановить Стэнфорда нажатием кнопки на пульте, а потом прокрутить то, что он сказал снова, я бы это сделала. Это он мне?

Мне?

Я с ним в паре?

Пожалуй, ударь он меня по голове пыльным мешком, и то такого эффекта бы не получилось.

Ляпнув что-то про доверие, я выпрямилась перед Стэнфордом, словно деревянный солдатик, и уставилась на него, как на сошедшего с небес Бога.

И вот тут этот «сарай» практически озвучил мои мысли. Заявив, что он для нас Бог, просто Бог. Нет, чего уж там… Скромность, видимо, являлась отличительной чертой Стэнфорда, а учитывая, что ее достойным обрамлением были сто с гаком килограммов мышечной массы и агрессивного тестостерона, то от такой красоты можно было вообще начать светиться, как нимб.

Медленно, но верно, до меня стало доходить, с какой радости знаменитый Гвоздь сделал меня своим напарником. Спички детям не игрушка. А поэтому и спички, и детей надо постоянно держать в поле зрения. Затылок мигом вспомнил суровую длань нового начальника, а вместе с ней и нагло табуированный им стакан с хоучем.

Да уж… Папуля… Похлеще Винтореза будет. Того гляди, еще и ремнем нас драть начнет. Какая-то у Стэнфорда гипертрофированная привычка всех опекать. Или это такой прикол?

Он перетек от Пола ко мне так стремительно, что я даже моргнуть не успела.

Озвереть, какая у чувака с такой-то массой моторика.

— А что это мы так коварно улыбаемся? — пророкотал Стэнфорд.

Это он меня спрашивает? У меня язык заклинило, как затвор механического пистолета. А этот здоровенный жлоб давил на меня своей кубатурой, ну, приблизительно, как слон на маленькую собачку, которой от страха хотелось если не описаться, то сказать визгливое «Гав», или хотя бы на крайний случай жалкое «Тяв».

— Радуюсь, — с какого-то перепугу (не иначе) ляпнула я.

— Чему? — высоко приподнял бровь Стэнфорд.

— Всю жизнь мечтала узреть лик Бога.

Господи, что я несу? Я же обещала Мэйсону. Заткните меня.

Стэнфорд внезапно полуприсел передо мной, упираясь руками в колени, и лицо его оказалось с моим почти на одном уровне.

Моргнув, я уставилась в его глаза, и вдруг совершенно натурально в них увязла. Они были бархатно-карими, подсвеченными изнутри каким-то золотистым светом — мягким, теплым и завораживающим. Этот человек гипнотизировал меня, как удав кролика, а я даже сил не находила, чтобы сопротивляться.

Да что происходит-то?

— Ну, смотри, девочка, внимательнее, потому что это лицо ты будешь видеть каждый божий день с утра и до вечера в течение полугода. Нравится? — совершенно неожиданно подмигнул мне Стэнфорд и улыбнулся так широко, искренне и заразительно, что я почувствовала, как кровь приливает к лицу и где-то в груди начинает шевелиться что-то очень похожее на смущение.

Нравился ли он мне? Я как-то после Кларка на смазливых мужиков вообще смотрю как на стеклянные двери. Насквозь и мимо, в смысле. А Стэнфорд, если присмотреться, был красавчиком. Женщины от таких мужиков обычно кипятком писают. Этот экземпляр точно знал, как действует на баб и, убеждена, бессовестно этим пользовался. А сейчас пытался охмурить и меня своей неотразимой харизмой. Нет, «Просто Бог», со мной такие варианты не катят.

— Очень нравится, — на полном серьезе выдала я, и Стэнфорд удивленно нахмурился. — Лицо у вас такое… примечательно-правильное. Высокий лоб, широкие скулы, тяжелый подбородок… Отличная мишень. У вас яблочко вот прямо между бровей можно нарисовать, — и в подтверждение своих слов я ткнула в лоб Стэнфорда указательным пальцем.

Лицо Бога изобразило божественное изумление.

— Зачетно, — как-то излишне радостно для потенциальной мишени хмыкнул он, а потом, наклонившись к моему уху, загадочно шепнул: — Я тоже люблю рисовать, но предпочтительно живопись, а не натюрморты. А яблочки лучше кушать, Масик. Полезно для глаз и здоровья.

Я выпала в осадок. Чего? Какой такой Масик? Это он мне?

Стэнфорд резко разогнулся, отпрянув от меня с восхитительной легкостью, и, шагая вдоль строя, четко и громко произнес:

— А теперь о главном. На время учебы все вы целиком и полностью переходите в мое распоряжение. Жить теперь вы будете здесь. И отныне это — ваш дом.