Высшая мера - [17]

— Ершов! — сквозь решетку крикнул Мартынов. — Еще на два слова иди сюда.

Снова в коридоре загремели шаги…

Может быть, по тишине, натянутой, как тетива лука, или по какому-либо другому признаку, но вошедший с нагайкой в руке «Ершов» насторожился. Он внимательно взглянул на мальчишек и слегка побледнел.

Однако, помахивая нагайкой, старался не выдать волнения.

— Пойдем ко мне! — сказал Мартынов.

— Чего еще? Говори скорее, — кавалерист лениво входил в кабинет.

— Савелий это, рыжий Савелий! — в спину ему выкрикнул Петро.

Тот рывком повернулся, раздувая ноздри, как загнанный в капкан хищник, смотрел то на одного, то на другого.

— Ладно, — проговорил он, — некогда мне тут всякую комедь слушать, мне беляков бить надо, я пошел.

— Стой, — приказал Мартынов. Но Савелий, полусогнувшись, бросился к дверям.

И все-таки Яша Горелик успел подставить ему ногу. Бандит грохнулся, задрожала дверь, и зазвенели шпоры. Положив ладонь на крышку маузера, Мартынов потребовал:

— Оружие, бандитская рожа!

Горелик помог вытащить из кобуры Савелия наган, а плетку тот бросил сам. Бросил, поднялся и заскрипел зубами:

— Провокация! Всяким соплям верите, — и он стрельнул глазами в сторону ребят. — Я червонный казак, сотник.

— Врет он, — не выдержал Славка. — Товарищ Мартынов, если не верите нам, спросите моего деда. Рыжего Савелия знает вся Гусаровка. Он и Стецько, и еще один стреляли в Ершова.

— А где сейчас твой дед? — быстро спросил Мартынов.

— Тут же, в городе, дома. Занасыпьская улица, дом 22, возле городского сада.

— Разберемся! — сказал Мартынов. — Я твоего деда знаю.

Горелик подошел к окну и крикнул кому-то, чтобы прислали двух человек из караульного помещения. А через минуту послал еще и машинистку:

— Поторопи их, Клавдия, пусть поскорее двух бойцов дают.

Бандита увели. Мартынов попросил ребят рассказать все по порядку. Он также приказал помощнику принести чай, и вскоре Яша Горелик вернулся, неся в руке зеленый чайник, — из носика выбивалась струйка пара. Наверное, этот чайник часто приносили сюда, потому что белая бумага, которой был застелен стол Мартынова, хранила на себе отпечатки темных кругов. Таких же широких, как дно чайника.

Петро вопросительно взглянул на друга: мол, что же это получается? Будем чаи распивать. А ведь надо поскорее допросить бандита: может быть, он уже успел навредить или замышляет чего-нибудь.

Надо же спешно принять меры!..

Славке тоже хотелось, чтобы привели сюда рыжего Савелия, и они могли бы не просто рассказывать, как сейчас, а изобличить злодея. Открыто, прямо.

Но Мартынов и Горелик, казалось, совсем не торопятся. Они расспрашивали о деревне, о родных. На столе появились хлеб, кусочки сахара, две кружки.

— Пейте, ребята, — сказал Горелик. — Пейте и рассказывайте.

Когда они ответили на все вопросы, товарищ Мартынов походил по комнате, помолчал и спросил:

— Ничего не забыли?

Славка и Петро переглянулись, — нет, вроде бы обо всем они рассказали: и про Савелия, и про Стецька, и про того третьего.

— Ладно, — сказал Мартынов. — Поедем к вашему деду.

На улице опять накрапывал дождь. Мартынов надел кожанку, а Горелик, набросив на плечи широкий брезентовый плащ, распахнул полы:

— Залезайте сюда, орлята, а то намокнете.

Петро тотчас же нырнул под полу, а Славка сказал:

— Ничего, я не сахарный, не растаю.

Тогда Горелик стал и его запихивать под плащ:

— Давай, Славка, вот таким макаром!

Они вышли через черный ход. Дождь усилился, во дворе были огромные лужи, в них лопались пузыри.

— Мы на машине поедем? — спросил Петро. Из-под полы его голос прозвучал глухо.

— Нет, просто на подводе, — ответил Мартынов.

Ребята, слегка разочарованные этими словами, переглянулись: неужто ни в ЧК, ни в штабе нет машин? Жаль все-таки.

Горелик соорудил из своего плаща что-то вроде крыши, набросил его на головы всем — и натянул вожжи. Сверху стучала и барабанила вода.

15

Еще издали Славка увидел у домика толпу, и сердце его тревожно сжалось. Никаких нехороших предчувствий до этого у него не было, но сейчас он отбросил плащ Горелика и сквозь густую теплую сетку дождя смотрел и смотрел, стараясь угадать, что же там происходит. Может быть, ничего особенного? Но тогда зачем люди топчутся у ворот?

Вон Ленкин отец, высокий, с непокрытой головой; рядом — незнакомая женщина пытается спастись от ливня с помощью старого дырявого зонтика. Забытый Ленкин велосипед прислонен к забору, как и раньше, а сама Ленка, увидев спрыгнувшего с телеги Славку, бросилась навстречу.

— Деда твоего убить хотели! Его ударили по голове.

Славка ничего не понимал, он только чувствовал, как капли дождя катятся по лицу, по шее, как прилипает к спине сорочка. Широко распахнув глаза, мальчишка смотрел на Ленку и не мог выговорить ни слова, хотя уже понял, что с дедом произошло что-то страшное, может быть, непоправимое.

Карета «скорой помощи» выезжала из ворот, и Славка бросился к ней. И Петро был рядом. Но Мартынов и Горелик остановили их, обхватили за плечи.

— Подождите, ребятки, подождите!..

Мартынов сквозь толпу прошел во двор, потом в сарай. Поговорил с одним, другим. Постепенно начали вырисовываться подробности.

Некоторое время назад к сараю, где обычно сапожничал дед, подошла Ленка, чтобы узнать, не вернулись ли Петро и Славка, ну и, конечно, — взяли их на работу или нет?