Высшая мера - [15]

— Сойдет! — сказал Петро и решительно повернул за угол. Ивченко была метрах в ста от них. Оглянулась — и сошла с тротуара. Извозчичья пролетка с поднятым верхом подъехала к ней, и артистка быстро вскочила на подножку.

Внутри пролетки кто-то находился, это точно, — мелькнул кожаный рукав. Ребята переглянулись, побежали следом. Но разве догонишь?

Цокот копыт по мокрым камням. И тишина. Извозчичий экипаж удалился.

14

В городе было неспокойно. Можно верить или не верить тревожным слухам и всяким шепоткам, но когда газеты начинают говорить об опасности, — дело серьезное.

На базарах стали появляться подозрительные людишки. Обросшие бородами, в крестьянских зипунах с припрятанными под полою обрезами, они слонялись между рядами, заводили разговоры, вынюхивали. Тучи, судя по всему, сгущались.

Мальчишки сидели в сарае, вполголоса разговаривали, ждали, когда придет дед. Вскоре появился и он, неся в кошелке несколько кукурузных початков.

— Держите, хлопцы, пшенку, — старый Никифор положил перед ними кукурузу. — Да не хватайте так, она же еще горячая.

Ребята, обжигая пальцы и губы, весело вгрызались в початки.

— Солью, солью посыпайте, — командовал дед.

Петро первым закончил есть, вытер ладонью губы и спросил:

— Дедушка, а правда, что банды Палия снова идут на город?

Никифор нахмурился и вздохнул:

— Правда, ребята. Снова прет эта воровская харя.

Славка не понял:

— Кто же это воровская харя — Палий?

— Ну да! Имя ведь у него краденое. В давние времена полковник Палий был одним из вожаков украинского казачества. А петлюровцы теперь все время из истории имена воруют. Наверное, у них скоро и Гонта, и Сагайдачный, и Максим Зализняк появятся.

— И Богдан Хмельницкий, — вставил Петро.

— Ну, Хмельницкий у них не очень-то в почете. Ведь он стоял за союз Украины с Россией, самостийникам, значит, не по вкусу.

Славка, заглядывая в глаза, спросил:

— А батько уже, наверное, воюет с Палием, да, деду?

— Вполне возможно, — ответил Никифор и отвернулся.

Час тому назад в штабе войсковой части ему сказали, что, по слухам, командир полка Иван Тимчук тяжело ранен и находится в лазарете — то ли в Гайсине, то ли в Вапнярке. Кто там сейчас: наши или петлюровцы, Никифор не знал. «Может, уже и в живых нет Ивана», — с болью думал он. Но зря тревожить ребят нельзя. Старик строго взглянул на них.

— Что-то вы распустились у меня, голубчики, болтаетесь без дела. На работу хотите пойти?

— Конечно, хотим! — одновременно воскликнули друзья.

— Я о вас уже поговорил где надо. Умойтесь, одежонку в порядок приведите и бегом в большое здание… Знаете, где ЧК и штаб? Явитесь к товарищу Мартынову.

— Значит, нас в ЧК возьмут на работу! — Петро прямо-таки расплылся в счастливой улыбке.

— Ну, нет, пока еще не туда. Но работа будет ответственная. Пойдете в железнодорожные мастерские особый поезд строить, бронированный. И я там же буду слесарить.

— Бронепоезд? Вот здорово! — сказал Славка, но внезапно как-то стушевался. — Ты бы с нами пошел, дедусь, к товарищу Мартынову. А то как же мы сами? Непривычно как-то.

— Привыкайте, ничего страшного, не съест вас Мартынов. А у меня еще дел гора. — И он показал рукой на угол сарая.

Там, действительно, образовалась целая гора обуви: сапоги, туфли, даже калоши. И все починки требуют… А дед вслух рассуждал о том, что и в мастерских будет работать, и сапожничать не бросит. Ведь не за рублем он погнался — просто хотелось помочь людям. Итак, за работу. Помощники-то у него не очень…

Петро, уловив в словах старого Никифора неприятный для себя намек, чуть-чуть не проговорился, что от работы он вовсе не отлынивал, а просто занят другим делом. Но вовремя сдержался, потому что этим «другим делом» была слежка за Оксаной Ивченко, а они со Славкой, конечно же, решили об этом молчать. И Петро перевел разговор на другие рельсы:

— Пойду рубаху переодену, приготовлюсь…

Когда ребята вышли за ворота, они увидели сидящую на скамейке Ленку. Рядом к забору был прислонен ее дамский велосипед. Петро поздоровался с ней и с ходу выпалил:

— А мы идем на работу устраиваться.

— Куда же? — заинтересовалась Лена.

Но в эту секунду Петро был оттеснен плечом своего друга. Славка загородил его спиной, будто защищая от чего-то, и небрежно сказал:

— Да не слушай ты его! Еще не ясно: возьмут нас или не возьмут, это пока вилами на воде писано.

— Но все же куда вас? — не унималась она.

— И это неизвестно, — отрубил Славка, не давая другу и рта открыть.

А когда они отошли на приличное расстояние, он сказал:

— Много языком треплешь.

— А ты из всего тайну делаешь. Хватит, у нас и без этого настоящие тайны есть.

Но Славка пояснил, что дело не в тайне, не в секретности, — просто не надо хвастаться, тем более преждевременно…

Они пересекли городской сад, затем Столыпинскую улицу.

Петро сбавил шаг: поблизости был дом Оксаны Ивченко.

— Давай мимо пройдем, сделаем круг.

Славка не согласился. Следили, сколько дней потратили, а толку? К Ивченко приходили только подруги — артистки театра, да и то нечасто. Правда, однажды ее провожал домой мужчина. Но, как удалось выяснить, это был режиссер театра.

— Но кто же все-таки сидел с ней тогда в экипаже? — размышлял вслух Петро. — Не лучше ли нам по ночам следить?