Высокий порог - [7]
Дочь переночевала в чужом дому, где ей и открылось, почему родной отец не пустил ее на порог. С того дня разговоры о нем с Постновой стали главной людской заботой.
Осмелилась замолвить слово и соседка. Она-то глазастее любого-каждого. Обок живет, но помалкивала до определенной поры. Дед Казанок выкапывал на огороде картошку. С утра было солнечно, набегами докатывался с реки ветерок, встряхивал на тополях листву, сметая отжившую в борозды; светлыми просматривались дали в любой открытой стороне, на огородах копались люди, местами проползал трактор, выпахивал картошку или брал комбайном. Дед ползал по земле на коленях, вывернув предварительно несколько кустов, наполнял плетушку и на тачке отвозил набранную картошку к погребу.
— Здравствуй, дядя Федя! — крикнула ему соседка, вышедшая на огород осмотреться. — Чего в помощниках никого нет? Есть свежую картошечку находятся, а помочь некому?
— Иди помогай — чем пытать.
— Я не невеста помогать тебе. И незваный помощник не всегда бывает кстати. Станешь помогать, а тут подойдет желанная помощница…
— Миром станете работать, — ответил дед. — Поля хватит на всех.
Соседка подошла к нему, проворно прошла с лопатой по двум бороздам, взяла кошелку и склонилась над землей, распорядившись:
— Полчасика пособираю, а ты подкапывай мне.
Она работала, словно картофелеуборочная, хорошо налаженная машина: руки мелькали, то раскапывая землю, то взлетая над плетушкой и отпархивали в отбросах ботвы. Он дивился женской ловкости, проворству, хоть останавливайся да смотри — глаз не оторвать. И кто сбрехнул, что бабу дьявол сотворил. Если он и сотворил, то не работницу, а последнюю тюху, не годную ни на какое дело.
— Давай во что собирать, — скомандовала соседка, наполнив плетушку. — Ведер нету, что ль? Мешки давай.
— Мешки можно, а ведрами не пользуюсь. Да ты, Марусь, оставила бы. Свои дела, поди, есть.
— Меньше говори. — Она понесла картошку к погребу, дед пошел к сараю за мешками. — Правда, нет ли, говорят, жениться надумал? Окном в окна живешь, а новости узнаешь последней.
— А что, нельзя жениться? — озадачил дед соседку. — Я не из блажи, если и женюсь. Брошенных жен не останется.
— Кто говорит нельзя? Можно, дядь Федь. Только как говорится-то: «женитьба не напасть…»
— Слыхал про это. Да не тем руководствуются в жизни.
— А не тем, то и с богом. Только, дядь Федь, не мне говорить тебе, а не дальнозоркий ты человек. Знаешь ли, сколько у нее женихов перебывало? На конторской вертушке не пересчитать… Знаем мы таких невест — нищим помрешь…
— А зачем оно при смерти, богатство-то? С ним расставаться тяжело будет.
— Оставить можно богатство. Только стоящему человеку, а таким камень на шею, да в поганое болото.
— Ты стоящая, да тебе не завещаешь.
Маруся остановилась у сарая, куда дед вошел за мешками, ответила на его отшучивание:
— А что, дядь Федь, осчастливь. Я своего черта в элтэпэ сдам. Да уж пробовала. Давно там был бы — не берут. Говорят, раз взносы платит, неподходящий для них. А пожила бы я за старичком, как ты: не куришь и…
— Надо было подождать, не выходить за первого встречного, чтобы в лэтэпэ не пристраивать потом… Эх, бабы…
— Судьба, дядь Федь.
— То-то, что судьба. Всем судьба, — заключил разговор дед и вышел с мешками, с выражением недовольства на лице. — Солдат, Марусь, гибнет на поле, матрос на море. Кого назовешь счастливым-то, коль на то пошло?
— Есть, поди, такие. Сразу не выбрать, а есть, — ответила соседка, опорожнив плетушку. — Наверное, кто головы ни о чем не ломает, тот и счастлив. Да не будем искать их, дядь Федь. Картошку уберем, и наше счастье из погреба будет посматривать на нас.
Маруся помогла соседу и заспешила на телятник. Дед Казанок, оставшись один, снова опустился на колени и пополз по мягкой земле, сетуя, что люди берутся учить, не всегда разумея, что самим бы у других поучиться. Он войну прошел. А там каких учителей ни бывало. Генералов, корреспондентов по фронтам возил, христофорова трава. Сколько похвальных грамот одних. А они учить! А медали с орденами — это что, за глупость выдавалось? Разберемся без вас, как жить, с кем сходиться. Не один раз смерти в глаза наплевал. Скольких зарыли в шар земной, а я хожу пока по нему, христофорова трава, цветы топчу.
Дед разошелся. Задергалась жилка у глаза справа, задрожали руки.
«И что это людям до чужой жизни? Ладно бы, я что украсть замыслил. Узнала — отговори. Тогда я тебя послушался бы, христофорова трава. Потому, как там преступление предотвратишь, за которое по головке не гладят теперь. За то сам спасибо скажу тебе. Добра желают словами, а попроси у любого денег — в долг и то не дадут. Постнова с пороками, а кто их не имеет? Бабенка двух ребят поднимает… Пьет? Да у нас и петухов споили. Нинке поддержка нужна. Помоги — не станет она так своей жизнью распоряжаться. Подождите, я вам докажу, какая Постнова. Докажу!
В доме не было прибрано, и с улицы не хотелось забиваться в стены, но наступило время обедать. Он поставил варить картошку, разогреваться щи, поправил на кровати постель, смахнул со стола мусор и присел на диван. От работы болели ноги, кололо в пояснице и ломило в руках. От непривычки, думал он, вся боль. Летом не особенно гнулся, разбаловался. Последние дела осенние. Зимой опять бездельничать.
Писатель в своей новой повести рассказывает о делах сельских ребят в период коллективизации, когда в их жизни, как и в жизни всей страны, происходят большие перемены.
Повесть о деревенском мальчике, который за свои девять лет «перепробовал» много профессий. Сажал он деревья, был ветеринаром, портным, артистом и даже… конструктором-изобретателем.Выбора мальчишка ещё не сделал, но главное понял: смысл в том, чтобы не тратить время на пустяки…
«Сказки из Волшебного Леса: Семейство Бабы-яги» — вторая повесть-сказка из этой серии. Маша и Марис знакомятся с Яголей, маленькой Бабой-ягой. В Волшебном Лесу для неё строят домик, но она заболела колдовством и использует дневник прабабушки. Тридцать ягишн прилетают на ступах, поселяются в заброшенной деревне, где обитает Змей Горыныч. Почему полицейский на рассвете убежал со всех ног из Ягиноступино? Как появляются терема на курьих ножках? Что за Котовасия? Откуда Бес Кешка в посёлке Заозёрье?
Проблематика в обозначении времени вынесена в заглавие-парадокс. Это необычное использование словосочетания — день не тянется, он вобрал в себя целых 10 лет, за день с героем успевают произойти самые насыщенные события, несмотря на их кажущуюся обыденность. Атрибутика несвободы — лишь в окружающих преградах (колючая проволока, камеры, плац), на самом же деле — герой Николай свободен (в мыслях, погружениях в иллюзорный мир). Мысли — самый первый и самый главный рычаг в достижении цели!
В данной работе изложен нетрадиционный взгляд на терроризм как мировую проблему. Действительно определены, установлены сущность, смысл и причина террора. Введено новое понятие «государственный терроризм» и показано, что во всех странах мира, сегодня, существует «государственный терроризм», а главной опасностью для человека и человечества в целом является сам человек.
Этот сборник рассказов понравится тем, кто развлекает себя в дороге, придумывая истории про случайных попутчиков. Здесь эти истории записаны аккуратно и тщательно. Но кажется, герои к такой документалистике не были готовы — никто не успел припрятать свои странности и выглядеть солидно и понятно. Фрагменты жизни совершенно разных людей мелькают как населенные пункты за окном. Может быть, на одной из станций вы увидите и себя.
Прошлое всегда преследует нас, хотим мы этого или нет, бывает, когда-то давно мы совершили такое, что не хочется вспоминать, но все с легкостью оживает в нашей памяти, стоит только вернуться туда, где все произошло, и тогда другое — выхода нет, как встретиться лицом к лицу с неизбежным.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.