Вышли в жизнь романтики - [23]

— Так ведь взрыв на все стороны кидает…

— То-то, что не на все. Мне маркшейдер показывал: на каждый большой взрыв — план. Где какая глубина скважин, расстояние до борта, направление взрывных сил… Все берется в расчет.

— Управляемый взрыв! — понимающе кивает Зюзин.

Юля подсаживается ближе к рассказчику. И все девушки в палатке откладывают свои домашние дела, напряженно слушают Николая.

— Дают сирену — люди уходят в укрытия. На мачте красный огонь загорается. Я спрячусь в ковш экскаватора и наблюдаю за Султаном. Красиво работает. Главное — спокойно. Концы детонаторного шнура уже спущены в скважину, он их присоединяет к главной магистрали, к боевику с капсюлем. Потом осматривается: не застрял ли кто из рабочих? Не ровен час, камень то летит далеко…

— А как же сам? — нервно прерывает Николая сестра.

— Султан Михалыч? Опять расчет. Дежурная машина с включенным мотором — в трех шагах от боевика. Теперь уже все готово. Но Султан еще раз пройдет по всей линии, где шнур получше прикрепит, где камушком прижмет, где на стыке горсточкой аммонита сверху присыплет. Зажечь шнур — секунда. Зажег — и на машину! Детонация — скорость семь километров в секунду. Ка-а-ак рванет — земля вздрагивает!

— О-о-ох! — Ядя охватывает ладонями щеки. — Страшно как!

— Вот это работа! — с завистью вздыхает Женя Зюзин.

* * *

— Спасибо, девочки, выходили мне больного! — поблагодарила Антонина Петровна, найдя, что здоровье Зюзина пошло на поправку.

В один из будних дней, когда дома, по хозяйству, дежурила Ядя, Юле понадобилось забежать на минутку в палатку. Еще с порога она увидела, что Женя полуприподнялся на подушках. Рука его держит руку Яди: та сидит подле койки на полене. Они не разговаривают, а смотрят на огонь в печке. Наверно, хорошо им так сидеть, и молчать, и смотреть на огонь. Юля тихо вернулась на улицу.

На следующий день, возвращаясь со смены, Одуванчик поделилась с Юлей:

— Не знаю, где для Жени трость достать.

— Разве ему разрешили уже вставать?

— Да не та трость, — задумчиво улыбнулась Ядя. — У него кларнет есть. Он играет, Женя. А без трости звук не получается.

Вот так новости: Женя Зюзин, оказывается, еще и музыкант. А казалось, он интересуется только футболом, самбо и рассказами Николая.

От Яди Юля узнала, что на деревянный кларнет (эбонитовый он забраковал как грубый инструмент) Женя потратил все свои первые заработки. Играть он научился еще в Ленинграде. Теперь знакомые ребята с Охтенского комбината присылают Жене ноты. Он мечтает, что и здесь, в поселке, скоро организуется оркестр.

Выздоравливая, он хотел развлечься музыкой, проверить себя. Вот почему и просил найти ему трость для кларнета.

Кто-то посоветовал подругам использовать бамбуковую палку от лыж. Перепробовали десяток палок, пока не нашли подходящей. Женя ножичком осторожно вырезал тонкую пластинку из бамбука и прикрепил к мундштуку черно-серебряной трубки. Потом благоговейно поднес кларнет к губам.

Низкие бархатные звуки мелодично слетали из-под Жениных губ, из-под его пальцев, перебиравших серебряные клапаны.

Внезапно мелодичные звуки оборвались резкой свистящей фистулой.

— Губы не так сложил, — смущенно объяснил Женя. — Отвык. Мизинец сразу устал. Девочки, ничего, если я еще поиграю?

Глава седьмая ТРУБА НАД ТУНДРОЙ

— А мы больше не «двести третий километр», — объявила однажды в столовой за обедом всеведущая Майка. — Шла мимо почты, а там Одинцов. Только что из Мурманска. Говорит заведующей: «Объявите всем рабочим новый адрес: «Поселок Буранный».

Новость прокатилась по всем столам. Обедавшие отодвинули тарелки, положили ложки и вилки.

— Буранный… Здорово!

— Главное — Север чувствуется!

— А мне что-то не нравится: буран, ветер…

— Может, тебе вообще «климат» не подходит?

— Слушайте, я придумал: в поселке Буранном — не место хулиганам!..

— …а также лодырям и пьяным!

— «Комсомольск-на-Севере» — тоже было бы подходяще! Я тут три месяца, а еще ни одного старика с бородой не видел.

— Игорь Савич зато усы какие мощные отрастил.

— Так ему ведь положено — как комсомольскому богу.

— Ладно, молодежь, кончай галдеж!

В этот вечер под брезентовыми крышами, на самодельных деревянных столах, поставленных на попа чемоданах или просто на книге, подпираемой коленом, писались письма родным и товарищам, и почти все они заканчивались такой фразой:

«Теперь пишите мне по адресу: Мурманская область, поселок Буранный».

Последнее слово выводили крупными буквами и подчеркивали волнистой чертой.

Вскоре к этому присоединилось и еще одно знаменательное событие: подоспел пуск котельной.

Под ногами трещал хрусткий молодой ледок. Юля шла по поселку со спутанными от ветра холодными волосами.

Кто был свободен, спешил посмотреть, как над котельной будут поднимать трубу.

Внутри продолговатого каменного здания, где еще недавно зияли пустые проемы окон, было теперь светло, чисто и сухо. Шеренгой выстроились водогрейные и паровые котлы, оплетенные железными извивами труб. Внушительно выглядели массивные дверцы топок. Скоро в здание вкатят по рельсам вагонетки с углем, в топках запляшет пламя, и стрелки приборов покажут давление пара.

…В школьные годы, когда в каникулы Юля гостила в Таганроге у дяди, она приходила на котлостроительный завод. Тогда все это было таким далеким и непонятным: гулкие цехи, где краны с грохотом проносили над головой стальные отливки, треск электросварки, жужжание станков, свист воздуха, сминаемого бегом маховиков… Странно было видеть гигантские ржавые сплетения змеевиков, грузные каркасы, из которых рабочие собирали какие-то непонятные «блоки». По простоте душевной Юля думала, что котлы, изготовляемые заводом, похожи на те котлы, в которых варят картошку в пионерских походах. Дядя объяснил, что заводские котлы — это многотонные агрегаты, целые фабрики энергии, могущие ежечасно давать до двухсот сорока тонн пара. Для перевозки одного такого «котелочка» с завода к месту монтажа требуются десятки платформ. А где же их монтируют? На новостройках, на новых тепловых электростанциях.