Выше Эвереста - [56]

После обеда мы отправились на другое поле и стали свидетелями еще одного зрелища. Мы увидели десятки дряхлых паровых дорожных катков, бульдозеров и паровых тягачей. Для их гордых владельцев, месяцами чистивших и полировавших эти нескладные машины, настал знаменательный день, когда они могли не только демонстрировать свои чудовища друзьям и знакомым, обсуждать с ними технические данные двигателей, сконструированных полвека назад, но и участвовать в «гонках». По одним условиям «гонок» надо было двигаться как можно медленнее, но не останавливаясь. Победителем считался тот, кто пересечет финишную черту последним. Я был захвачен этим зрелищем. Подобного в Индии не увидишь.

29 сентября меня ожидал приятный сюрприз: ко мне должен был приехать лорд Хант. Он вошел в палату с корзиной фруктов в руках. Я видел его впервые, но лицо его было мне хорошо знакомо по фотографиям. Казалось, я знал его давно. Седина красила его. Он выглядел весьма представительно и держался с достоинством. Хант сказал:

— Я только что вернулся из заграничной поездки и в Индии услышал о вас. Леди Хант прислала вам немного фруктов.

Я был счастлив. Лорд Хант подарил мне также книгу «Снег и скалы» на французском языке с чудесными фотографиями. Возможно, он знал о моей страсти к фотографии. Я открыл книгу и прочел надпись, сделанную лордом Хантом: «Хари, товарищу по Эвересту и члену растущей семьи тех, кто побывал «там», от ветерана с восхищением и любовью».

Я был очень тронут. Мы много говорили об Эвересте и знакомых нам шерпах. Мы так углубились в воспоминания, что я забыл предложить ему чашечку чая. В это время в палату вошла медицинская сестра, и я сказал:

— Познакомьтесь, мой друг, лорд Хант. Пожалуйста, принесите нам чаю.

— Извините, Хари, — сказала она. — Все сестры заняты, а я обслуживаю других пациентов. Уверена, что ваш друг сам может вскипятить чайник. Я покажу ему, где кухня.

Я не знал, куда деваться от стыда, но лорд Хант вскочил с места, пошел на кухню и вскоре вернулся с двумя стаканами чая, заваренного так, как это умеют делать только в Индии. В свое время он служил в полку гуркхов. Там было принято пить чай из кружек. Этот инцидент лишний раз доказывал, как сильно развито чувство товарищества у альпинистов. Визит лорда Ханта быстро подошел к концу, но он пообещал навестить меня еще раз.

Не забуду я также своего посещения ярмарки графства Бакингемшира, которая проходила в Эйлсбэри. Туда стекалось много народу, поэтому дорожная полиция строго контролировала движение. Все машины должны были останавливаться далеко от входа на ярмарку.

— Конечно, лучше всего было бы высадить вас у входа, — сказал Робин. — Правда, останавливаться там нельзя. Боюсь, нам придется быстро отъехать, иначе поймает полиция. Она здесь очень строга.

Как только Робин остановил машину, медсестра Вэл вышла с другой стороны, чтобы помочь мне выбраться из машины. Но тут как из-под земли выросла фигура полицейского. Он потребовал у Робина права. Робин пытался что-то объяснять полицейскому. Он все время повторял:

— Да, да, офицер.

Блюститель порядка записал фамилию Робина и другие данные, объяснил, в чем заключалось его нарушение, а затем подошел ко мне и, положив мне руку на плечо, спросил:

— Как поживаете, Хари?

Я был озадачен, а он улыбнулся и сказал:

— Недавно я с удовольствием смотрел в кафе ваши слайды.

Видимо, он член клуба, который я посетил. Затем он сказал Робину.

— Все в порядке. Можете оставить здесь машину и поторопитесь — ярмарка уже началась.

Робин с облегчением вздохнул, а Вэл воскликнула:

— Да у вас есть друзья даже среди полицейских! Я не знала этого.

Ярмарка раскинулась на широкой площади. В некоторых палатках были выставлены сельскохозяйственные товары, демонстрировался также породистый скот, лошади и телеги. Народ столпился у площадки, где должно было состояться представление. Началось с вольтижировки и джигитовки. Опытные всадники легко преодолевали препятствия. Все это не было для меня новинкой, так как я видел подобные состязания в Индии. Мимо нас проехали одноконные коляски и экипажи, запряженные восьмеркой лошадей. Больше всего мне понравился «охотничий призыв». Всадник играл в рог, и охотничьи собаки мчались за ним. Затем состоялось распределение призов. Подобная ярмарка проводится раз в год, чаще всего в конце лета.

Наступил октябрь. Я знал, что должен скоро покинуть Англию. Похолодало. В госпитале включили центральное отопление. Оно имелось и на веранде, и в палатах, и в отделении физиотерапии, и в помещении с бассейном, и в лаборатории. Дул холодный ветер, изредка выглядывало солнце. Я продолжал успешно заниматься физиотерапией. Я сделал сумочку и абажур для лампы, а в мастерской — салатницу. Сейчас я учился гравировке на медных досках. Процесс этот требовал практики, но занятия были интересными. Помимо этого, я делал гравировку и на пластмассовых прозрачных досках, на которых написал несколько имен.

Я видел, что другие пациенты уделяли намного больше времени работе в столярной мастерской и делали куда более солидные вещи. Я занимался трудотерапией всего час, но здесь можно было научиться многому. В отделении имелась чертежная секция. Там занимались конструированием и черчением. Поскольку я учился чертить еще в инженерном училище, то. легка мог освоить это дело и здесь. Я наблюдал, как некоторые пациенты выполняли даже чертежи домов.