Вильгельм почесал в затылке:
- Время терять, конечно, не стоит, но я хотел бы сам посмотреть, его документы, узнать о мальчишке всё, что возможно - где он жил, есть ли родственники...
- Я сделаю для тебя выписку, - нервно ответила Фрида, решительно накидывая на плечи облезлую горжетку.
Вильгельм понял, что сейчас с женой лучше не спорить. На углу улицы они разошлись в разные стороны. Вильгельм направился в полицейский участок, а Фрида знакомой дорогой - в монастырский приют.
Она почти бежала. При этом у неё было почти стопроцентное убеждение, что Франц в приют не приходил. Она понимала по его отрывочным рассказам, что никаких друзей-приятелей у него там не осталось. Их и не было у него никогда. Но пойти в приют надо было, во-первых, на всякий случай, во-вторых, потому, что выше приюта находилось как раз то кладбище, где она впервые встретила Франца, и где она надеялась найти его и сейчас. "Только бы он был там, только бы там...", - бормотала несчастная женщина, задыхаясь от быстрой ходьбы.
Чем ближе она подходила к зданию приюта, тем почему-то более тревожно становилось у неё на душе. Внезапно на повороте улицы, она увидела поднимающиеся над низкими крышами чьих-то сараев клубы дыма. Фрида охнула и ещё ускорила шаг.
Да, горел приют. Ещё издали она увидела несколько пожарных подвод и суетящихся горожан, которые бестолково бегали вокруг здания с вёдрами. В стороне толпились кое-как одетые дети, похожие на мокрых птенцов.
Все вполне резонные размышления о том, что Францу нет причин возвращаться в приют, откуда он сбежал много месяцев назад, где у него не осталось ни друзей, ни любимых воспитательниц, разом вылетели из головы Фриды. Она рванулась прямо в кричащую от страха и возбуждения толпу, прямо в дым и копоть, пытаясь отыскать там своего ребёнка. В этот момент она сразу забыла о том, что Франц приёмный, что он ей не родной по крови, что у неё даже нет документов, подтверждающих его усыновление. За то не слишком долгое время, когда мальчик жил с ней, она так и не собралась оформить эти документы. Всё это было неважным, важным было только убедиться, что Франц жив!
Во двор приюта попасть было невозможно, хотя забор уже лежал поваленный пожарными. Полиция держала местных жителей на безопасном расстоянии. Толпа всё увеличивалась. Едущие со стороны рынка подводы цеплялись друг за друга, застревали, люди ругались, некоторые плакали. Но в дыму очень трудно было понять, находится ли кто-то внутри.
Фриду очень пугало то, что среди суетящихся и орущих людей она не видела ни одного знакомого человека. Она, как можно громче, выкрикивала имя своего приёмного сына, но ей казалось, что в общем шуме её голос вообще не слышен. Но вдруг в толпе мелькнуло лицо сестры Ребекки. Фрида не слишком хорошо знала эту женщину, хотя в прошлые годы они здоровались. Насколько Фрида помнила, сестра Ребекка не была воспитательницей, она занималась приёмом пожертвований и вела счета приюта. Она схватила эту женщину за рукав и, задыхаясь, спросила:
- Дети?.. Всех детей спасли?
- Детей спасли, они как раз были в церкви, - ответила сестра Ребекка, вряд ли понимая, с кем она говорит и рассеянно глядя по сторонам близорукими глазами, - в изоляторе было двое больных, их сестра Анна вывела. То, крыло, где у нас маленькие, не пострадало.
Фрида машинально глянула на хорошо знакомое ей "младенческое" крыло. Его действительно огонь не тронул, только высокие окна зловеще озарялись языками пламени, которое охватывало основной корпус.
- Это у какого же ирода рука на детей поднялась? - шумели люди в толпе.
- Прямо как в Тироле, - раздался невдалеке относительно спокойный мужской голос, - помните дело об Инсбрукской убийце? Девчонка взяла и сожгла своих товарок по гимназии. Я был тогда там, на процессе - совершенно бессовестная девка была. Надеюсь, что она уже сдохла в тюрьме.
И тут Фрида поняла, что значит выражение "Земля уходит из-под ног". Весь мир перед ней ощутимо качнулся. Руки и ноги стали ватными, она перестала их чувствовать, а воздух наоборот - превратился в твёрдую субстанцию, наподобие кирпичной стены, которую вдохнуть никак не возможно. Фрида хотела крикнуть, но не смогла. Сердце и левую руку пронзила такая сильная боль, что женщина потеряла сознание.
Очнулась Фрида дома. Первое, что она увидела было встревоженное лицо мужа.
- Ну вот, доктор так и говорил, что ты скоро придёшь в себя, - напряжённо улыбнулся ей Вильгельм.
- Франц?.. - произнесла Фрида совершенно серыми губами.
- С ним всё в порядке, - быстро ответил Вильгельм, - мне сказали в полиции, что на пожаре никто не погиб, Франца в приюте не было. Несколько монашек получили ожоги, а дети все целы, не волнуйся. Полиция будет его искать. А я как заметил дым и понял, что со стороны приюта, сразу побежал туда. Тебя уже люди занесли в аптеку, доктора позвали. Доктор сказал, что перевозить можно, я подводу взял и привёл тебя домой.
- Откуда ты знаешь, что с ним всё в порядке? - безнадёжно спросила Фрида и отвернула голову к стене.
- Ничего с ним не сделается. Он сам умеет о себе позаботиться. Он не стоит того, чтобы ты теряла сейчас ради него здоровье, ведь доктор сказал что...
