Выродок - [32]

Пока Франц раздумывал, что же ему делать, Медведь с громким лаем бесстрашно кинулся в кусты и выгнал оттуда крайне странного человека, который показался Францу смутно знакомым. Одежда человека была настолько рваной, грязной, покрытой репейником, что её можно было скорее принять за грязную шкуру животного, чем за человеческое одеяние.

Но приглядевшись внимательней, Франц узнал женскую кофту и солдатские штаны, которые видел уже два раза. Прямо на него с громкими ругательствами бежал уже знакомый дезертир, а Медведь скакал следом, норовя цапнуть странного человека за ногу.

- Нельзя, Медведь, нельзя! - закричал Франц.

Собака недовольно заворчала, но послушалась, что для Франца было неожиданным. Он первый раз отдавал приказ своей собаке. Дезертир, как только опасность быть укушенным миновала, тут же накинулся на мальчика:

- Ты собаками людей травишь, да? Кто тебе позволил собак тут своих распускать?!

Хотя голос у этого человека был весьма угрожающим, но весь вид его был таким жалким, что Франц ни капли не испугался. В какой-то момент ему даже показалось, что дядька сейчас расплачется.

- Он не кусается, - сказал Франц немного свысока, кивая на Медведя, - он меня слушает.

Дезертир вдруг присел на корточки, вскинул на Франца красные воспалённые глаза и грубо спросил:

- Еда есть?

- Да, - великодушно ответил Франц, и полез было в свой мешок, где оставалось ещё достаточно съестных припасов, но дезертир быстро выхватил мешок и запустил туда свою грязную до землистой черноты руку.

Франц почти с ужасом наблюдал, как он достаёт из мешка крутые яйца и ест их почти в скорлупе, только слегка раздавив в пальцах.

Сколько же не ел этот человек? Наверное всё это время с того дня, как Франц видел его на площади в колоне таких же странных людей - дезертиров. Но почему он не пошёл на рынок? Там всегда можно разжиться хоть какой-то едой, за самую незначительную помощь торговцам.

Но тут Францу в голову пришла мысль, что не всё так просто. Если этот дядька прячется сейчас в овраге, значит, что ему нельзя показываться на глаза людям, а Франца он не боится, потому что он ребёнок. За эти дни Франц так и не спросил у своих названных родителей, что означает слово "дезертир", ему, поглощённому своими переживаниями, было не до того. Но Франц смутно осознавал, что слово это значит что-то плохое. Человек, поглощавший его еду, был уже не вполне человеком, это было какое-то дикое существо, управляемое чувством голода.

Когда мешок почти опустел, дядька неожиданно крепко схватил Франца за руку:

- Пошли. Тут нора есть. Ты же искал, где ночевать. Вот там можно. Я покажу тебе свою нору, а ты будешь приносить мне еду. Я сбежал от расстрела и вырыл себе нору.

- Не нужна мне никакая нора! - возмущённо закричал Франц, - у меня есть родители, я домой иду!

- Врёшь, - зло ухмыльнулся дезертир, - нет у тебя никакого дома и никаких родителей. С чего бы ты тогда со мной на портовом складе ночевал?

- Тогда не было, а теперь есть, - твёрдо ответил мальчик, пытаясь вырваться из цепких, как клешни пальцев.

Дезертир держал его крепко и только посмеивался, но он совсем забыл о присутствии Медведя.

Собака лохматой молнией мелькнула в воздухе и вцепилась в тощий, обтянутый драными штанами, зад дезертира.

Воспользовавшись этим, Франц вырвался и бросился бежать по направлению к городу. Дезертир подобрал круглый камень размером с гусиное яйца и, в сердцах, бросил его вслед мальчику.

Камень попал по затылку. Франц упал, как подкошенный. Дезертир попробовал подойти и проверить, жив ли мальчик, но Медведь не подпустил его. Он сел рядом со своим маленьким хозяином и стал лизать огромную шишку, на глазах вспухающую на его голове. Дезертир бессильно выругался и пошёл в противоположную от города сторону, подволакивая ногу.

Прошло не менее получаса, пока Франц пришёл в себя. Слабо застонав, он приподнялся на локтях и огляделся вокруг. Окружающий пейзаж показался мальчику совершенно незнакомым. Он не помнил, как здесь оказался. Его сильно тошнило, кружилась голова. Медведь, увидев, что хозяин очнулся, начал радостно лизать его лицо. Франц в бессилии снова опустился на землю и лежал так до той поры, пока его не подобрал на свою телегу угольщик. Этот человек доставил мальчика, который находился в полусознании, в городскую больницу для бедных.

Медведь терпеливо бежал за телегой до самой больницы, но внутрь его не пустили. Собака некоторое время пыталась всё же проникнуть за узкие, выкрашенные дешёвой белой краской двери. Медведь прыгал, ластился ко всем входящим и выходящим, лизал им руки. Но всё было бесполезно. Пёс лёг на землю недалеко от больничного крыльца, опустил голову на лапы и чутко задремал.

А у Вильгельма вскоре настал последний день отпуска. Как ни тревожился он, оставляя больную жену, которая была ещё очень слаба, но как человек военный понимал, что опоздание недопустимо. Все попытки найти Франца ни к чему не привели. Мужчина ещё в день пожара обошёл все больницы, осмотрел все заброшенные склады и сараи, куда он бы мог спрятаться. Правда, торговцы с рынка рассказывали, что видели у прилавков большую лохматую собаку. Вильгельм понимал, что эта собака, вполне возможно, Медведь. Но если Медведь бегает один, то это нехороший знак. Собака вряд ли оставила бы Франца, а если оставила, значит, возможно, мальчика уже нет в живых.