Выродок - [34]

- Никаки-и-их! - заревел Франц уже в голос.

Мир был восстановлен.

Франц в первый же день своего возвращения заметил, что дела у Фриды плохи. Он всячески старался ей помочь, и его неумелые усилия приносили свои плоды. Фрида постепенно оживала. Она всё веселее смотрела на мальчика, всё дольше оставалась на ногах, всё звонче начинал звучать её голос.

Франц заметил, что в облике Фриды появилось и что-то новое - какая-то необъяснимая мягкость, которой не было ранее.

Наконец, настал тот день, когда Фрида почувствовала себя достаточно сильной, для того, чтобы пойти в магистрат и заявить о намерении усыновить ребёнка мужского пола семи лет от роду Франца Нойманна. Способствовало этому и первое письмо, которое прислал Вильгельм с фронта. Это письмо было ответом на письмо Фриды, которое женщина послала мужу вдогонку. В нём она рассказывала о возвращении Франца и о своём твердом намерении оформить усыновление официально.

К своему удивлению она там обнаружила собственноручно написанное Вильгельмом согласие на усыновление. Ожидая ответ мужа, женщина побаивалась, что принять окончательное решение сейчас Вильгельм не захочет, предложит отложить его до конца войны. Она даже не просила это согласие. Но Вильгельм спокойно и по-деловому писал, что если уж судьба послала им этого ребёнка, то они должны оформить все документы по закону.

Единственный вопрос, который продолжал волновать Фриду, и который она не отваживалась задать Францу, был вопрос о причине пожара в приюте.

========== Глава XVII ==========

День, когда он стал настоящим сыном Фриды и Вильгельма, Франц запомнил на всю жизнь. Швейная машинка Фриды опять стучала всю ночь. В результате наутро Франц получил отличное пальто, сшитое из старого мундира Вильгельма. В магистрате они долго толкались в коридоре среди разных людей, пришедших сюда по своим делам, и мальчику казалось, что все присутствующие украдкой поглядывают на его красивое пальто. Он гордо поднимал голову и слегка улыбался - ну да, вот такое пальто... Если я захочу, мне мама сошьёт ещё что-нибудь, да, она умеет... Я теперь всегда такое носить буду...

Выдавая документы об усыновлении Фриде, бургомистр пожал Францу руку. Это было тоже новое приятное впечатление. Теперь он переносился в другой, высший мир, а приют с переваренной чечевицей и покрытыми печатью обносками остался далеко позади.

По дороге домой они зашли в пекарню и купили свежих пирожных, а дома устроили праздничное чаепитие.

Если физическое состояние Фриды стало намного лучше, то о её душевном состоянии так сказать нельзя было. Днём среди забот, глядя на весёлое личико Франца, она убеждала себя, что её мальчик ни в коей мере не может быть причастным к поджогу приюта.

Они ложились спать, и первую половину ночи Фрида спала. Но в тот предрассветный тревожный час, когда засыпают даже пьяницы и домушники, женщина просыпалась от чёткого убеждения - поджог - это дело рук Франца! Перед ней, как живое, вставало лицо его матери, строчки газетных статей об "Инсбрукской трагедии", её сердце опять падало в бездну. Она думала - да, это он, это наследственность, и что делать? Страшней всего было то, что Франц ещё не знал о её беременности. Как он отнесётся к брату или сестре, которые должны родиться? Если на него так подействовало возвращение домой в отпуск Вильгельма, что он даже пытался дважды убежать, куда глаза глядят, что же тогда говорить о новом ребёнке?

Он так ненавидел своих бывших товарищей и воспитательниц, что хотел их сжечь? Что же он захочет сделать с её малышом, который будет претендовать на всё её внимание, по крайней мере, на первых порах?

Фрида до рассвета вертелась, не в силах уснуть от беспокойства. Иногда она даже плакала, не в силах придумать дальнейшую свою линию поведения. Наконец, женщина решила - так дальше нельзя. Она должна узнать, кто устроил этот пожар, иначе покоя в её семье не будет. Фрида бы очень удивилась, если бы узнала, что Франц думал то же самое. Ему в голову не приходило, что пожар Фрида может как-то связывать с ним. Он, как всегда, хотел справедливости. Дело в том, что недавно, отправленный в лавку за молоком, он встретил рыженькую Марту, которая когда-то учила его читать. Девочка шла с тяжёлыми тюками и одета она была даже хуже, чем в прежние дни в приюте.

- О, каким ты стал франтом! - окликнула Марта Франца.

Мальчик гордо улыбнулся:

- Да, у меня теперь есть родители, ты знала?

Не ответив, Марта вздохнула:

- Повезло тебе. Я вот тоже уже не в приюте.

- У тебя тоже родители? - спросил Франц.

- Нет, я теперь ученица у портнихи.

- Но ведь тебе ещё нет пятнадцати лет? - удивился Франц.

В прежние времена раньше пятнадцати лет детей из приюта не выпускали. Марта стала рассказывать:

- Теперь у нас всё не так. Здание наше сгорело. Теперь остался только тот корпус, где младенцы были, всех туда перевели. А тех, кто постарше, пораспихали в услужение, мне вот ещё повезло, я вроде как ученица. Но это только название одно, а на самом деле меня ничему не учат, вот послали забирать сукно, несу хозяйке. Так всё время - то за покупками, то лестницу мой... А один раз ночью хотела поучиться, покрутила швейную машинку, так она мне такое устроила!..