Выбор натуры - [36]

– Эй!.. – крикнула Вика.

Что же это было, думал Сараев. Он не знал никого, кто бы мог так жестоко над ним пошутить. Первая мысль была, конечно, «Прохор», и он уже собрался ему звонить, как из соседнего зала донесся крик Климова:

– Блядям всё, жене – закон!

Сараев зачем-то пошел на него.

– Тихо, идет съемка! – завидев его, поднимая руки, закричал Климов.

Сараев вернулся в первый зал. Палец все еще лежал на кнопке вызова. Вот только чего он добьется, позвонив? К тому же не лез сюда Прохор. Ну, никак. В левой руке у Сараева до сих пор был полный стакан, и как только он сделал из него два больших глотка, телефон зазвонил. Номер был незнакомый.

«Алло! Андрей Сараев?» – требовательно спросил мужской голос. У Сараева перехватило дыхание. «Кто это?» – «Вас беспокоит Эмиль Бардем». – «Кто?!» – «Эмиль Бардем. Опять не помните? Поющий луг. Сценарий. Роман и Соня». – «Да. Вспомнил». – «Ну и?..» – «Я вас слушаю». – «Это я вас слушаю. Я спросил: ну и? Сценарий прочитали?» – «Сценарий? Сейчас… – Сараев сделал глубокий вдох. – Извините, но как-то так получилось, что всё последнее время я был занят, поэтому…» – «То есть вы опять хотите сказать, что не читали». – «Что, простите?» Лихорадочные попытки вспомнить в облике или поведении сбежавшего несколько минут назад парня что-нибудь, что могло бы увязать его с этим звонком, мешали Сараеву сосредоточиться. «Я говорю: значит, вы его не читали?» – повторил Роман. «А?.. Нет, не читал». – «Понятно. То есть вы продолжаете настаивать?» – «Настаивать на чем?» – «На том, что не читали». – «Что значит: “продолжаю настаивать”? Я действительно не читал. И ни на чем не настаиваю. Извините, но сейчас не очень подходящий момент. Вы могли бы перезвонить позже?» – попросил Сараев. Его охватило злое раздражение. Никакой связи между парнем и звонком не было. А было просто совпадение. Одно из тех издевательских совпадений, которые так часто подбрасывает жизнь. Мало ей просто гадостей, так она еще хочет запутать в поисках связи между ними. Сараеву не терпелось закончить разговор. «Все ясно, – усмехнулся Роман. – Значит вы и тогда нам врали. Это было сразу видно». – «Думайте что хотите». – «Ну что ж, я вас честно предупреждал. Лимит нашего терпения исчерпан. Пеняйте теперь на себя». – «И как это понимать?» – «Очень просто! Теперь ваша очередь ждать, чем это закончится. И смотрите, как бы вам тогда не пришлось кое о чем просить нас!..» – «Вы напрасно так со мной разговариваете», – начал было Сараев. «А вы напрасно так себя с нами ведете!» – «Мы с вами едва знакомы…» – «Вот именно!» – «…а вы себе такое позволяете. Я ведь никаких обещаний вам не давал. Вы предложили, я согласился. Никаких сроков мы, кажется, не оговаривали…» – «Можете не оправдываться, нам давно все понятно. Мошенников мы видим за версту!» – «Это вы про меня? И в чем же мое… Хотя знаете что? Хорошо. Согласен. Я виноват. Во-первых, я ввел вас тогда в заблуждение. На самом деле, я ваш сценарий читать и не собирался. Мне вполне хватило того, что я от вас услышал. Просто было как-то неудобно отказывать. Решил пощадить ваше авторское самолюбие. Смалодушничал. Ну вот я вам всё сказал, вы всё слышали, всё знаете и теперь можете смело идти на хер со своим поющим лугом! Понятно?! На-хер!!! Ты всё слышал, идиот колченогий? Запомни хорошенько: не читал и читать не собираюсь! И жене своей передай! На хер!!! И смотри, чтобы я тебя не нашел раньше! Он мне еще угрожать будет!.. На хер, я сказал! Пошел на хер!»

Сараев только слышал, что Роман что-то быстро, громко говорил, но слов не различал и, равномерно повышая голос, как заведенный, стал повторять: «Пошел на хер, я сказал, пошел на хер! Пошел на хер, я сказал, пошел на хер!..» – ощущая от повторения этой фразы какую-то особую, ни с чем не сравнимую сладость. И если бы он мог в эту минуту взглянуть на себя со стороны, то нашел бы большое сходство с соседкой Наташей, вот точно так же переходившей на пике скандала на свою мантру: «Вы суки, блядь, потому что вы суки, блядь!», и повторявшую её с не меньшим упоением.  

Когда он умолк, вокруг стояла полная тишина, и казалось, будто в подвале прибавили света. Вика через прилавок протянула полотенце.

– На, Андрей, вытрись…

Сараев взял полотенце и оглядел себя: стакан в руке был почти пуст, а сам он был залит и забрызган коньяком.

– Давай, я тебе налью, – сказала Вика.

Сараев машинально протянул ей стакан и быстро вышел из подвала.

Дома он долго не находил себе места, но думал не о бардах (о них он почти сразу забыл), а все о том же парне, передавшем привет. Да, как не крути, а больше всего было похоже на Прохора. Но зачем ему это сейчас, когда у него такие виды на Сараева и он ждет положительного ответа? Нет, не стал бы он так рисковать. Уж что-что, а свою пользу Прохор всегда хорошо чувствовал. Да и мог ли он дойти до такой низости? Но кто тогда? Кто? Он не смог усидеть дома больше часа и опять спустился в «Викторию». В тот ветреный холодный вечер «Виктория» просто клубилась посетителями. Сараев сел в углу и не сводил глаз с поминутно хлопающей двери. Потом, утомившись, бессмысленно уставился в телевизор, но все равно оборачивался на каждый скрип. И вот, наконец, в подвал, замыкая шумную группу работяг, спустился какой-то незнакомец в светлом костюме. Пошарив глазами, он с нахальной улыбкой уставился на Сараева. Должно быть, соглядатай из той же шайки, подумал Сараев, пришел посмотреть, чтобы доложить заказчику о произведенном эффекте. Вот с ним и следует поговорить. Лицо, кстати, знакомое… очень знакомое… Господи! Быть не может! Да это же Корягин, Митя! Перед ним, в шумной пьяной толпе, застрявшей у входа, стоял и смущенно улыбался его первый оператор – невысокий, щуплый, за пятнадцать лет почти не изменившийся, только весь усохший и как будто насквозь посветлевший из-за седых волос и бороды. Одет он был в белую пару из какой-то тонкой, но грубой, похожей на мешковину, ткани. Сараев глазам не верил.