Вязь - [18]

— Я убийца. Я плохой человек, — выронила ведьма, ссутулившись.

— Что? — обескураженно уронил кружку на стол джинн. Но через миг в его черных глазах отразилось понимание: — Ах, постой… Младенец умер?

Ведьма вздрогнула, словно не ожидала слов Шахрура. Словно одним вопросом он пробил весь накопившейся пузырь сомнений, страхов и боли. И чувство вины резануло глаза, потекло соленой водой по щекам.

— Не проснулся, — подтвердила Верона. — Через день похороны…

Джинн напряженно молчал. В конце концов, прочистив горло, он отодвинул от себя завтрак и пересел, скрестив ноги и наклонившись ближе к ведьме:

— Почему ты плачешь?

— Потому что… Я понимаю, что это нормальная ситуация… Я сама такое загадала, и, вроде как, понимала, на что иду, но… Это жизнь, а кто я такая, чтобы решать ее причины и следствия? И то, когда она закончится, — Верона нервно прикусила крестик. — Я потому и сформулировала так, чтобы он не страдал… Получается, это был единственный вариант?..

— Но его судьбу решала не ты. И не я, — качнул головой Шахрур. — Ты лишь пожелала ему… В сущности, добра. Желать таких вещей, хозяйка, — немногим отличается от того, как вы, люди, вмешиваетесь в жизнь друг друга ежедневно. Ты хотела помогать этой женщине и ее сыну — и ты лечила их. Ожидала ли ты, что исцелишь однажды? Или что Оксана твоя будет благодарна хотя бы за попытку? Могло случиться всякое. Так и сейчас. Произошло лишь то, что должно произойти. Ветры моего мира указали путь и подтолкнули время. А желание исполнено: чадо не мучается. Возможно, и мать вскоре утешится. У нее есть шанс выбрать другую жизнь.

Верона пыталась подавить всхлипы, но не выходило. Ей просто было всех жалко в этой истории.

— Хорошо, спасибо, Шахрур… Спасибо тебе большое.

Джинн дернулся, будто хотел еще что-то сделать или сказать, но так и не решился. Нахмурившись и опустив взгляд в стол, он просидел рядом с Вероной в преданном молчании, пока та не утихла. Время было собираться на работу.

Калькуляция себестоимости продукции — несложная задача, но не под женские всхлипы. Под музыку горя все становится невыносимым. Заразительная печаль хуже любой болячки, и только зудит, зудит под ребрами до ломоты в напряженных плечах. Верона поила слезливых дам, провожающих Кирюшу чаем с ромом. На столе Оксаны стояла фотография сына с черной рамкой, а в рукаве постоянно прятались таблетки. А он был похож на маму: белокурый с яркими голубыми глазами. Посеревшая от горя блондинка рядом со светлым изображением дарила невыносимый контраст. Ведьма молилась, чтобы время среди людей иссякло скорее и отправилось к предкам дымком на истлевшей свече.

Приблизившись к двери родной квартиры с лестницы, Верона поняла, что внутри стоит ор и ругань. Отчетливо слышался низкий и звонкий голос разъяренного джинна, какой-то грохот, метания по квартире… Верона напряженно оглянулась, не собирается ли возмущаться никто из соседей? И открыла дверь, боясь увидеть последствие очередного торнадо с игривым именем «Шахрур».

Однако следов погрома внутри не нашлось. Разве что посреди коридора валялась смятая футболка, в которой Шахрур ходил все эти дни, зато грязная одежда Исмаила — исчезла. Да еще настежь открыта была дверь в ванную, а возле порога рассыпалась пригоршня белого порошка.

— Ты пыльный меховой мешок! Это я здесь гость, а ты — отвратительный хозяин! Не много я от тебя просил, так ты… Пожалуюсь ведьме, чтобы она не оставляла тебе еды! — доносились из гостиной перемежающиеся с арабской бранью возмущенные возгласы.

Бросившись на помощь, Верона и вовсе стала свидетельницей весьма странной картины. Шахрур на первый взгляд попросту тронулся умом: мокрый, растрепанный и голый, придерживая на бедрах полотенце, он стоял посреди комнаты и кричал на сжавшуюся под подоконником батарею. Ведьма потупила взгляд, уставившись на босые пятки и трогательную лужу воды вокруг них.

— Ты с ума сошел? На кого кричишь? — возмутилась Верона, прикрывая ладонью лицо. От напряжения длинные ногти впились в висок.

Шахрур резко развернулся. Его лицо, как и жилистая шея, были красны от злости, а развитая грудь тяжело ходила, качая воздух для гневных тирад.

— Я сумасшедший? Да это все он! Я попросил его — помочь! Мне нужна чистая одежда! А этот драный кот… — захлебнулся джинн, тыча пальцем в тот же пустой угол, с которым только что пререкался.

— Я не вижу… Как ты… — оправдалась Верона, пряча глаза пуще прежнего. Джинн явно не стеснялся наготы. Зато ведьма — еще как! — Ты про домового? Он не любит гостей. Он тебя обижал, пока меня не было?

— Я пытался разобраться с твоей машиной… — цедил сквозь зубы Шахрур. — Попросил его показать. Но из-за него одежда превратилась в чертово ничто! Там были не те установки, не тот порошок, неправильное количество — все не то! Так он еще и домашние вещи, пока я мылся, унес и разбросал по хате!

Верона мужественно старалась сдержать смешок.

— Так… Давай ты успокоишься? Иди домывайся, я соберу твои вещи, а с одеждой мы потом разберемся, и я все тебе покажу, ладно? — ведьма нащупала плечо джинна, чтобы одобрительно потрепать, но одернула руку. Прикосновение к черному жгло кожу. — Я тебе одежду повешу на дверь.