Пояс!
— Твою мать! — взвыл я, быстро проверяя потайные кармашки. — Пусто…
Пять сотен золотых монет исчезли, оставив после себя лишь пару клочков черного меха…
— Слышь, мелочь зубастая, — поднял я взгляд на невозмутимо сидящего передо мной хомяка. — Не хочу, блядь, показаться неблагодарной скотиной, но… бабло верни.
— Пи, пи, — покачало мордой наглое животное, ткнув лапой в сторону моего живота.
— Чего? — не понял я.
— Пи! — хомяк показал лапками на себе движения, смутно похожие на перевязывание.
— А! — дошло до меня. — Типа, плата за медуслуги?
Животное кивнуло.
— Но не пять же сотен золотом! — взревел я. — Это целое состояние! Знаешь, сколько я горбатился на эти деньги?!
— Пи! — хомяк презрительно фыркнул и демонстративно отвернулся.
— Кшииии…
Кажется, общение с Кроконяшкой плохо на меня влияет. Вон уже шипеть начал.
— Кшииии… — вполне угрожающе зашипел этот комок меха в ответ, обнажив устрашающий набор клыков.
Не выдержав такого нахальства, я со всего маха прописал ему пинка. Хомяк-переросток оказался довольно упругим и неплохо так полетел на рандеву со стеной… чтобы отскочить от нее и с еще большим ускорением полететь обратно, врезавшись в мой живот.
И в момент столкновения он почему-то таким упругим уже не был — ощущения были как от теплой встречи с несущимся на полном ходу грузовиком! А потом этот покрытый мехом чугунный мячик упал мне прямо на ногу, в которой что-то отчетливо хрустнуло. Судя по всему — большой палец.
— ПРИБЬЮ ЗАРАЗУ! — заорал я, выхватывая гладиусы.
— ПИ! — воинственно запищал хомяк, шерсть которого практически мгновенно превратилась в длинные иглы, а передние смешные лапки — в два серповидных когтя, с которых капала зеленоватая и явно ядовитая жижа.
Несколько секунд мы злобно сверлили друг друга взглядами.
Наконец, я со свистом выдохнул сквозь сжатые зубы и, наступив на горло жабе, прохрипел.
— Сотню хотя бы верни, Айболит хуев. А то вообще без гроша оставил.
Все же это мелкое недоразумение мне жизнь спасло.
Хомяк, видимо тоже немного успокоившись, задумчиво пошевелил усами и сплюнул на землю одну монету.
Медную.
Я постарался удержать себя в руках.
— Печенька, ну не будь таким жадным! — раздался откуда-то сбоку веселый голосок. — Отдай дяде деньги, тебе же с ним еще договариваться.
— Мют?
— Пи?
У стены, на пыльном ящике, сидела та самая маленькая девочка с самой доброй улыбкой и веселыми сияющими глазами. Под взглядом этих по-детски наивных глазок стало как-то совсем уж неловко за свою жадность и желание прибить того, кто только что мне жизнь спас. Да и вообще стыдно за всю свою дерьмовую жизнь и мелкие грешки.
Судя по быстро вернувшемуся в нормальное состояние и потупившему глазки хомяку — ему тоже.
— Печенька? — уточнил я, подозрительно посмотрев на это лохматое чудо природы. — Серьезно?
Пушистик вздохнул всем телом и развел лапками в стороны.
Мол, не я это придумал.
— Впрочем, сейчас есть дела поважнее… — я сунул клинки в ножны и вновь посмотрел на девочку. — Мют, один вопрос.
— Не обещаю, что отвечу, — продолжила тепло улыбаться она.
— Ты кто?
— Просто девочка, чье имя — Мют, — честно захлопала она глазищами.
— Богиня? — прищурился я.
— Может быть да, а может быть и нет, — пожала она плечами. — Смотря, кого считать «богами». Я не знаю, как потушить звезду. Я не умею призывать героев. Я не могу направить руку для удара. Я не сделаю тебя красивым, смелым или сильным…
— Но что-то ты ведь можешь? — спросил я, когда она вдруг замолчала.
Не знаю почему, но меня очень волновал ее ответ, а в голове буквально не переставая звенел странный колокольчик.
Улыбка Мют стала слегка печальной.
— Я могу лишь быть, — негромко прошептала девочка, обняв свои хрупкие коленки. — Я могу лишь попросить. А в качестве награды — всего лишь улыбнуться…
Колокольчик в голове умолк вместе с ее голосом. И вместе с этим девочка с чистыми глазами превратилась в невесомое облачко тумана.
Но все, что нужно, я уже понял.
Когда стоишь прямо перед ней, сложно не понять.
Спасибо, Мют. Еще раз, спасибо.
За то, что улыбнулась старику Граору.
За то, что улыбнулась этому жадноватому хомяку.
За то, что спустя долгие годы вновь озарила и меня своей улыбкой.
И плевать, что больше нет иной награды.
Добро и Милосердие слишком редко входят в мою собачью жизнь…
