Введение в философию желания - [13]
Терминация желания в академических опытах
Очень часто в желании видят психическое состояние (например, беспокойство, тревогу или, напротив, азарт, страсть), сопровождаемое «телесными» реакциями (аппетитом, жжением, жаждой, болью). В психологии и педагогике в желании видят импульс. При описании некоторых телесных и психических реакций под желанием подразумевают аффект (собственное заключение агента о факте внезапных или необычных непроизвольных реакций его организма). Психология изучает желание как ожидание, что было бы недопустимым расширением понятия и вело бы к утрате сущностного смысла желания. Мало что дает отнесение желания к состоянию или поведению.
Понятийный аппарат психологии не предназначен для выражения сути уникального феномена желания. Вопросы «Что я могу/должен желать?», «Зачем мне дано желание?», «Почему нельзя заставить себя желать?», «Как сохранить желание?» относятся к собственно философским, поскольку в поле их действия попадает каждый человек и они объединяют жизнь людей в единое целое. По своей фундаментальности эти вопросы могут быть поставлены в один ряд с вопросами о смысле жизни, призвания и любви. Психология говорит о норме психической жизни – философия представляет духовное как преодолевающее норму, как само создающее нормы, имеет в виду дух в его творческой мощи. Психология не может понять желание как устремленность духа к «полюсу бесконечности» (выражение Э. Гуссерля), она изучает человека, живущего в «этом» мире, укорененного или испытывающего потребность удобнее укорениться в «этой» жизни, вместо того, чтобы желать ее изменить. Если она и говорит о духе, то лишь как о «реальном придатке к телам» (его же). Желание как достояние субъективности не может найти себе места в психологии как «объективной» науке. «Психологи, – пишет Гуссерль, – даже не замечают, что и они сами по себе, как действующие ученые, и их жизненный мир не являются ее темой. По причине этого объективизма психология не может подойти к теме души в присущем ей собственном смысле, т. е. в смысле деятельностного и страдающего Я»[12] (с. 114).
Дух нельзя постичь внутри пространственно-временных форм, он познаваем лишь как бесконечное творческое самопознание, как решение задачи собственного призвания. Признание факта желающего разума прекращает существование «Я» как (снова воспользуемся словами Гуссерля) «изолированной вещи наряду с другими подобными вещами в заранее готовом мире». В мире, творчески создаваемом силой человеческого (стремящегося и желающего) духа, «личности уже не «вне» друг друга и не «возле», но пронизаны друг-для-друга и друг-в-друге бытием» (там же, с. 115)[13].
В истории философской мысли желание понимается в разных смыслах. В желании видят нужду и нехватку, вызванную отсутствием необходимого, и свидетельство недостаточности бытия носителя желания. Часто желание понимают как стремление к лучшему, к благу, подчеркивая динамичную природу феномена, его связь с действием или деятельностью. Понимаемое как отрицание, желание связывается с изменением мира; при этом подчеркиваются именно отрицательные качества изменяемого мира и негативный характер активности субъекта. В отношении с Другим видят борьбу за признание, взаимное отрицание. Такой интерпретации желания противостоит понимание желания как сотрудничества с Другим. Встречается также «желание» в смысле созидания нового, – новых миров, личностей, отношений, способов бытия. Рассмотрим это подробнее:
Желание – нужда. Вопрос о роли и функциях желания в жизни и деятельности человека является едва ли не центральным в европейской философии. При поиске ответов на него доминирует тенденция рассматривать желание как нужду и нехватку (желаемого). Понимание желания, как нехватки, отсутствия желаемого, нужды мы встречаем в работах и «рационалистов», и «эмпириков», и античных, и современных авторов. Важно заметить, что отправной точкой всех последующих рассмотрений этого концепта стала именно платоновская трактовка желания. Платон исходил из гипотезы, что человек не совершенен, так как обладает природной неполнотой. Желание есть указание на данную неполноту. При этом оно является только знаком этой незавершенности. Платон, правда, отмечал и положительные стороны желания, подвигающего человека к обретению полного, завершенного бытия, которое ассоциируется с разумом: культурой, цивилизацией, государством (см.: Пир). С подобным пониманием желания мы встречаемся в работах Гоббса, который определяет желание как то, что возникает при отсутствии объекта, который мы любим (Левиафан, гл. 1, ч. 6). Декартовское определение желания в терминах временной модальности фиксирует обращенность желания к будущему, которое еще не наступило. Желание всегда есть нужда в том, что отсутствует. Французский рационалист пишет: «Страсть желания есть возбуждение души, вызванное духами, которые настраивают душу желать в будущем того, что представляется ей подходящим. Желают не только блага, которого в настоящий момент нет, но также и сохранения того, которое имеется. Предметом желания бывает также и отсутствие зла – как того, которое уже есть, так и того, которое возможно в будущем»
