Второй шанс для Кристины. Миру наплевать, выживешь ты или умрешь. Все зависит от тебя - [58]

Меня вызвали к директору. Директор Гуннар объяснил мне, что снег – общий. Я сидела напротив него, скрестив руки, и думала: «Ты что, дурак? Не бывает ничего общего».

Один день в фавеле

2015 г.

Бразиландия – одна из крупнейших фавел мира и самая большая трущоба Сан-Паулу, где живет около 4,2 миллиона человек. Сегодня мы с Ривией отправимся туда. В это солнечное, но не очень теплое утро в Сан-Паулу я просыпаюсь в смешанных чувствах. Я взволнована: это моя шведская половина, вечно ищущая приключений. Трущобы – совершенно другой мир, который можно увидеть только по телевизору или в кино. Вторая же моя половина испуганно пятится. Я вспоминаю годы, проведенные там. Я вижу маленькую девочку, играющую в грязи тем, что удалось найти в мусоре. Перед глазами Камили, Сантуш и я сама и наш воздушный змей из бамбука, старых полиэтиленовых пакетов и веревок. Помню, как я любила их обоих и радовалась им. Я представляю, как мы бежим со всех ног, таща за собой змея, и улыбаюсь. И слышу наш смех. Мы бежим босиком, на улице жарко. Я вспоминаю, как мы бегали купаться и как заботились друг о друге, когда кто-то заболевал.

А еще я вижу одинокую, голодную, грустную девочку, которая тоже бежит – и не только когда играет, но и когда приходится спасать свою жизнь; и эта девочка – тоже я.

Внезапно мир предстает в совершенно ином свете, чем можно увидеть в кино или по телевизору; этот мир – часть моей истории, часть меня.

Без проводника входить в этот район опасно, а поскольку я больше не говорю на этом языке, об этом и вовсе не может быть и речи. Но у Брайана, который так нам помог, есть свои связи в Бразиландии, и он договорился о том, чтобы нас пропустили.

Когда мы садимся в машину, чтобы отправиться туда, Брайан рассказывает о проекте расселения фавелы, над которым он работает. Цель этого проекта – помочь жителям этого района и заменить металлические, деревянные и картонные хижины маленькими кирпичными домами. Многие люди хотят помочь, и уже кое-что сделано, но этого недостаточно.

По дороге солнце постепенно начинает припекать все сильнее, а Брайан рассказывает о том, как живется в Бразилии, о разных районах, что мы проезжаем, и о коррупции в стране, о том, что сделал или не сделал тот или иной президент. Мы проезжаем огромный футбольный стадион, у которого припарковано множество автобусов. Столько автобусов – а людей нет! Место совершенно пустынно. Власти Бразилии потратили миллиарды на строительство больших, красивых стадионов по всей стране по случаю Кубка мира. Теперь они пустуют и никому не нужны, а люди продолжают жить в нищете. Многие стадионы превратились в парковки. Лучше бы эти деньги потратили на удовлетворение нужд бедствующего населения.

Бразилия, пятая по величине страна в мире с населением более двухсот миллионов человек, обладает несметными природными богатствами, но при этом в стране существует бездонная пропасть между богатым и бедным населением. Цифры способны повергнуть в настоящий шок: 60–70 активов принадлежат всего 10 % богатейших людей страны, а самым бедным, чья численность составляет 20 % от общего населения, достается всего 2 % материальных благ.

Брайан любит поболтать и рассказывает нам смешные и в то же время грустные истории о том, как бразильские политики набивают свои карманы. По его словам, это уже стало частью бразильской культуры. Мы читаем об этом в газетах каждый день. Богачи Сан-Паулу летают со встречи на встречу на вертолетах, чтобы не попасть в пробку и чтобы их машины не угнали. Все об этом знают, но, похоже, ничего поделать нельзя.

За разговором время пролетает незаметно, и вот уже мы подъезжаем к фавеле. Город с его небоскребами остался позади, а перед нами один за другим вырастают низенькие домики и хижины, построенные друг на друге. Мы останавливаем машину на подъезде к фавеле и выходим. Слева от машины протекает ручеек. Я немедленно узнаю этот запах – точнее, вонь, – и, обойдя машину, вижу, что он наполнен мусором и отходами.

Нас встречает полная темнокожая женщина по имени Татиани Ж. Силва, которая приветствует нас широкой улыбкой. Мы обнимаемся, здороваемся, и я в который раз испытываю неловкость оттого, что не владею языком. Если бы они хотя бы говорили не на вдохе и на выдохе, может быть, мне и удалось бы хоть что-то разобрать. Но они так тараторят, да еще и размахивают руками, то и дело переходя на визг, чего со мной никогда не случалось. Всю эту поездку мне было ужасно смешно наблюдать за тем, как Ривия перескакивает со спокойного и размеренного шведского на бешеный португальский – даже тон ее меняется, и она начинает оживленно жестикулировать. «Как это очаровательно», – думаю я. Но, конечно, я чувствовала бы себя гораздо лучше, если бы понимала, о чем она говорит.

Женщина приглашает нас войти в дом, состоящий из двух битком набитых комнатушек. На кухне стоит маленькая плита из двух конфорок, а в дальнем конце комнаты – примитивный туалет. Увидев, что у нее есть телевизор с плоским экраном, я улыбаюсь. Меня снова охватывают воспоминания о том, как мы с моими уличными приятелями бегали по точно такому же району, собирались у чьего-нибудь маленького кинескопного телевизора, показывавшего почти всегда с помехами, и смотрели футбол. На экране почти ничего не было видно, и мы ориентировались в основном по реакции тех, кто сидел в первых рядах.