Второй шанс для Кристины. Миру наплевать, выживешь ты или умрешь. Все зависит от тебя - [59]

Мы выходим из лачужки и идем по фавеле. Заходим в киоск, я покупаю «Дим-Дим» – мороженое, которое я обожала в детстве и которое мы с Камили покупали, когда у нас были деньги. На этот раз у них даже есть мой любимый вкус – кокос – и я беру одно себе, а второе – Ривии. Разорвав упаковку, я немедленно принимаюсь лизать мороженое. Кажется, будто бы мне снова шесть или семь лет – тот же вкус, воскрешающий воспоминания о наших озорных играх и смехе. Мы встречаем мужчину по имени Леонардо. Он говорит, что сегодня будет нашим гидом. Брайану пришлось испросить у «ответственных» за район – главарей банд и наркоторговцев, которые здесь заправляют, – разрешения на то, чтобы нас привести. Мы отправляемся на экскурсию меж лачуг и кирпичных домов. Тут и там протекают ручьи, несущие с собой канализационные потоки. Красная земля – такая же, как повсюду в Бразилии, – еще краснее, чем в моих воспоминаниях. Мы проходим мимо каких-то растений – я узнаю их: на одном из них растут пучки маленьких зеленых шариков, похожих на репей. Вихрь воспоминаний немедленно охватывает меня – как мы детьми кидались друг в друга этими шариками, пытаясь попасть в волосы. У кого в волосах застрянет больше репья – тот и проиграл. С этими мыслями я срываю парочку и беру с собой.

Мы встречаемся с разными людьми, и я начинаю замечать, что некоторые из них пристально за нами наблюдают. Брайан поясняет: они следят, чтобы мы не снимали и не фотографировали ничего лишнего. Мы идем дальше, по дороге останавливаясь несколько раз, чтобы я «поиграла в обезьянку», карабкаясь и делая фотографии разных объектов и себя самой с распростертыми руками, как статуя Христа в Рио-де-Жанейро. Оглядывая все с высоты, я до сих пор не могу поверить в происходящее, чувствуя, как внутри меня, словно мыльный пузырь, раздувается радостное волнение. Леонардо, который живет в фавеле со своей семьей, рассказывает нам о повседневной жизни и том, как все устроено в Бразиландии.

По дороге наверх мы встречаем банду детишек, которые увязываются за нами. Маленькая девочка, увидев, что у меня в руке, тоже срывает репейные шарики и принимается со смехом кидать их в меня. Во мне немедленно просыпается ребенок, и я бросаюсь в ответ, но ни одна колючка не застревает у нее в волосах. Так мы играем в догонялки и кидаемся друг в друга. Вот только я не в подходящей форме, чтобы долго бегать, и в какой-то момент вынуждена сдаться и признать, что эта девочка не только лучше меня бегает, но и лучше играет в эту игру. Ривия помогает мне вынуть колючки из волос.

В этот момент мальчишки, до этого следовавшие за нами на некотором расстоянии, подходят ближе, и завязывается беседа. Я пытаюсь сказать им хоть пару слов, но в конце концов инициативу перехватывает Ривия. Какое-то время они идут вместе с нами, и мы периодически останавливаемся, потому что кто-то из них хочет нам что-то показать или о чем-то рассказать. Когда мы уже подбираемся ближе к вершине, один из мальчиков по имени Джонас дает мне свою бейсболку и солнцезащитные очки. Не знаю зачем, но понимаю: он хочет, чтобы я их надела. Я надеваю его пятнистую кепку и очки – которые мне слишком малы, – а он указывает на мой «айфон» и говорит: «Селфи» – и я громко смеюсь. Конечно, детишки из фавелы знают слово «селфи». Мы вместе фотографируемся. Джонас и его друг смотрят на фотографию и одобрительно кивают. Потом он указывает на мой «айфон» и говорит, что у его брата – более новая модель. Я улыбаюсь и собираюсь было спросить, откуда она у него, – но тут же понимаю, что знаю ответ. Поэтому, взъерошив его волосы, просто отвечаю, что меня вполне устраивает и мой. Он со смехом уворачивается. Эти веселые, озорные мальчишки с неиссякаемым запасом энергии сопровождают нас всю нашу экскурсию по трущобам.

Дойдя до вершины фавелы, мы оказываемся в небольшом баре – а точнее, хижине с намалеванным на стене красной краской словом «Бар». За стойкой мужчина в футболке национальной сборной пьет пиво – кажется, это владелец. Он предлагает нам пиво, но мы вежливо отказываемся. Однако уйти нам не дают, пока мы с Ривией по очереди не обнимаем его.

Прежде чем начать обратный спуск, мы останавливаемся, чтобы сфотографировать лоскутное одеяло хижин и кирпичных домиков, простирающихся до самого горизонта. Уму непостижимо, что здесь, в самой большой трущобе мира, живет 4,2 миллиона человек. Боль и радость идут здесь бок о бок, и для меня это место связано с множеством самых разных воспоминаний и эмоций. По узким переулкам мы направляемся к машине, и я вспоминаю, как бегала по ним девчонкой – то играя, то спасаясь. Я оглядываю это лоскутное одеяло и виднеющиеся вдалеке небоскребы Сан-Паулу – два параллельных мира в одном и том же городе. Электрические провода, протянутые от одной хижины до другой, совершенно не изолированы; тут и там припаркованы автомобильчики разных цветов.

Жизнь здесь одна, а в Швеции – совсем другая. Все время я не перестаю думать о пропасти различий между ними. И все же здесь радость и счастье ценятся гораздо выше.

Разве не логичнее было бы наоборот? Разве не должны все мы, жители Швеции, быть благодарными за собственное благополучное существование? Или же мы, подобно продажным бразильским чиновникам, хотим все больше и больше, забывая о том, как важно уметь ценить то, что имеешь?