Второй круг - [45]
— Что за Юра?
— Властитель дум, — сказал Росанов. — Он, видишь ли, в шестом классе придумал сверхценную идею: возможности человека безграничны, и из себя можно вылепить все, что угодно. Говорил, что можно научиться подтягиваться на перекладине одной рукой несколько раз, стрелять по летающим мухам, знать десяток иностранных языков и иметь обоняние как у собаки. Считал, чем развитее человек, тем полезнее для общества. И стал действовать согласно своим планам: развивать память — учил стихи Маяковского и Есенина наизусть. Занялся немецким, хотя в школе мы учили английский. В восьмом классе выполнил второй взрослый разряд по гимнастике. Беседовал со своими товарищами не иначе как прохаживаясь на руках по комнате. Если ты приходил к нему раньше оговоренного времени, досиживал эти минуты за работой. Если ты опаздывал, он отменял встречу. Он был у нас признанный атаман, хотя и не стремился к власти. Все мы пытались подражать ему, но ни у кого не хватало пороху. Властитель дум, Росанов улыбнулся, — организовал в классе тайное общество, на манер масонской ложи. Ну не масонской, конечно, но, по крайней мере, тайное. Мы устроили на чердаке «явку», куда вызывался один из одноклассников, и Юра начинал.
«Ты веришь в коммунизм?»
«А как же!»
«А что это такое?»
«Ну, это когда в магазинах все есть, и бесплатно, и не надо ходить на работу».
«Значит, коммунизм — это идея обжорства и ничегонеделания? Так, выходит? Стоит ли для этого стараться? Да и может ли такое быть вообще? Если ничего не делать, то станешь скотиной. И цель всякого общества — это оно само, а не какие-то гипотетические потомки, которые, может быть, захотят жить не так, как мы им «предначертали». А в коммунистическом обществе, дорогой мой, люди будут развитыми. Они разовьют все свои способности до предела. А пределы человеческих способностей еще не обозначены. Люди тогда станут сильными, добрыми, умными, великодушными, честными. И хорошо ли общество, дурно ли, мы можем определить только по людям. Но ты и теперь сможешь стать таким. Ну, так ты будешь готовить себя для нового общества?»
«Буду».
«Ну а вера без дел мертва. Так или нет?»
«Так», — отвечал одноклассник.
«Тогда ответь, почему плохо учишься? Почему у тебя тройка по Конституции? Почему не занимаешься спортом? Почему не готовишь себя к труду и обороне? Это свинство. Почему твоя мать гладила тебе брюки? Это эксплуатация».
Вот каким человеком был Юра. К девятому классу у нас не стало троек. У всех у нас были спортивные разряды. Мы носили одинаковые рубашки, стиранные собственноручно. Мы ходили в походы — одни мальчишки — и преодолевали реки вплавь и по канату, учились выкручиваться в лесу глубокой осенью, ночью, разумеется. Когда мы появлялись на катке, шпана и мелкое ворье линяло. Директор нашей школы получил грамоту за воспитание достойного поколения, так как и другие классы стали подражать нам, хотя мы старались держать свои дела в тайне. Юра стал в некотором роде «гроссмейстером».
— Вот это парень! — воскликнула Люба. — Познакомь! Я о таком мечтала всю жизнь! Вот за ним пойдут массы.
— Он сейчас в Москве…
— А за ним идут массы?
— Нет, не, идут.
— А что он теперь делает?
— Да как тебе сказать? Начнем по порядку. Школу он, значит, закончил с медалью. Знал три языка, уйму стихов, не всегда таких, которые следовало бы даже и читать, был мастером спорта по гимнастике и все такое.
— А дальше-то что?
— А дальше вышла загвоздка. Он не знал, что делать дальше. Он мог бы поступить хоть в университет, хоть в институт физкультуры. И вообще куда бы захотел. А пошел в авиацию, то есть в авиационный институт. Только вот в училище не прошел из-за зрения. Работал в нашем аэропорту. Стал наводить в авиации порядок. И даже кое-что успел.
— За ним пойдут массы, — сказала Люба.
— Боюсь, что не пойдут.
— Ну и навел порядок?
— Не успел, — вздохнул Росанов, — не учел одной мелочи.
— Какой?
— Не учел, что его в городе Энске побьют. Восемь человек. Отбили почки, выбили зубы… Изуродовали парня. Восемь тупых, пьяных, трусливых, озверевших жлобов.
— А что с ними сделали? С жлобами?
— Ничего. Смылись. Впрочем, их никто и не ловил.
— За что же его били?
— А так. Ни за что. Это называется «немотивируемыми преступлениями».
— Ну а о чем твой роман? — спросила Люба. Она, казалось, забыла о Юре.
Росанов задумался, не зная, о чем роман.
— Я решил написать о ничем не замечательном человеке. Он в определенное время едет на работу, в определенное возвращается, и все такое. А у него избыток сил. И девать эти силы некуда. Вот он и ищет приключений на свою шею. Поколение наших отцов приключений не искало, а у нас есть право выбора. Можем ехать на КамАЗ, а можем и не ехать. У наших стариков выбора не было. Если война, то для всех. Если коллективизация, то обязательно. Все обязательно, и ничего нельзя, а что можно, то обязательно для всех. Но мой герой не хочет ехать в тундру, где будто бы есть всегда место подвигам. Ты здесь прояви себя! Вот в чем вопрос. Будь здесь человеком, где производство отлажено, все крутится, все вертится и тебе отведена роль винтика. Всякие таежные байки надоели.
Документальная повесть о спасении челюскинцев во льдах Чукотского моря советскими летчиками в 1934 году. Это одна из многих ярких страниц нашей советской истории. Предисловие Героя Советского Союза летчика А. В. Ляпидевского.
Журнальный вариант романа опубликован в «Москве» № 12 за 2003 год: http://www.moskvam.ru/2003/12/starostin.htm. После этого роман был кардинально переработан в 2004 году. Последняя правка сделана 9 мая 2005 года.Роман фактически был написан заново, состоялся как вещь. И — как роман христианский.
Академик Сергей Павлович Королев начал заниматься ранетами тогда, когда многие ученые и конструкторы называли ракеты чудачеством. Книга эта о молодости Королева, о времени создания Группы изучения реактивного движения (ГИРДа) и о том, почему именно этот период определил направление всей жизни академика С. П. Королева.
Прозу Любови Заворотчевой отличает лиризм в изображении характеров сибиряков и особенно сибирячек, людей удивительной душевной красоты, нравственно цельных, щедрых на добро, и публицистическая острота постановки наболевших проблем Тюменщины, где сегодня патриархальный уклад жизни многонационального коренного населения переворочен бурным и порой беспощадным — к природе и вековечным традициям — вторжением нефтедобытчиков. Главная удача писательницы — выхваченные из глубинки женские образы и судьбы.
На примере работы одного промышленного предприятия автор исследует такие негативные явления, как рвачество, приписки, стяжательство. В романе выставляются напоказ, высмеиваются и развенчиваются жизненные принципы и циничная философия разного рода деляг, должностных лиц, которые возвели злоупотребления в отлаженную систему личного обогащения за счет государства. В подходе к некоторым из вопросов, затронутых в романе, позиция автора представляется редакции спорной.
Сюжет книги составляет история любви двух молодых людей, но при этом ставятся серьезные нравственные проблемы. В частности, автор показывает, как в нашей жизни духовное начало в человеке главенствует над его эгоистическими, узко материальными интересами.
Его арестовали, судили и за участие в военной организации большевиков приговорили к восьми годам каторжных работ в Сибири. На юге России у него осталась любимая и любящая жена. В Нерчинске другая женщина заняла ее место… Рассказ впервые был опубликован в № 3 журнала «Сибирские огни» за 1922 г.
Маленький человечек Абрам Дроль продает мышеловки, яды для крыс и насекомых. И в жару и в холод он стоит возле перил каменной лестницы, по которой люди спешат по своим делам, и выкрикивает скрипучим, простуженным голосом одну и ту же фразу… Один из ранних рассказов Владимира Владко. Напечатан в газете "Харьковский пролетарий" в 1926 году.
Прозаика Вадима Чернова хорошо знают на Ставрополье, где вышло уже несколько его книг. В новый его сборник включены две повести, в которых автор правдиво рассказал о моряках-краболовах.