Второй Беличий Песок - [46]

Судя по количеству сожжёных поленьев, приближался рассвет — собственно у грызей больше нечем было это проверить, потому как таскать с собой песочные часы они не удосуживались. Макузь в очередной раз пошебуршил костерок и поставил ещё воды, дабы снова заправить фляги: как цокалось, ведро кипятка заменяет стакан сметаны. Честно цокнуть, белкач почти никогда в уши не слыхивал эту сметану и с трудом помнил, что это такое, потому как молочные продукты были не настолько распространены. Укутавшись в пухогрейку, Ситрик дрыхла, иногда подёргивая пушным серым ухом — известно, что обычно снослышания происходят под утро. Макузь улыбнулся, и на этот раз даже не просто так, а потому что бельчона выслушила исключительно мило и главное он сообразил, что она дрыхнет как у себя в гнезде только потому, что не в одну пушу — в одну никакая белка так дрыхнуть не будет. Да что там не будет, не сможет.

Грызь хотел уже устроиться обратно на лежанку, когда уловил что-то не то. Нельзя точно цокнуть, был ли это едва уловимый запах — дым всё-таки забивал эфир — или не менее тихий звук, но белкач резко повернул уши и уставился в темноту. Там было темно, как оно и полагалось, но опять-таки пригрезилось какое-то движение… Макузь замер и присев, протаращился туда с пол-килоцока, но ничего конкретного не уловил. Ну и впух, подумал он, убедился что костёр на месте, а под лапой — заточенная осиновая рогатина, и таки устроился продолжать подрёмывать. В отличие от многих зверьков, белке беспокойство никак не могло помешать дремать — то есть, не беспокоило. Приняв полученный песок к сведению, грызь принял меры и теперь занимался своими делами.

Когда сырую темень начала рассеивать заря, невдалеке от лежбища пушей прозвучал вполне конкретный взрык. Макузь и Ситрик враз открыли глаза и подняли уши. Переслухнувшись, грызи тоже довольно синхронно взяли рогатины.

— Похоже на волкэ? — еле слышно прошептала белка.

— Да, похоже, — согласился Макузь.

Похоже что и само волкэ было того же мнения: не успел он это цокнуть, как из-за комля выскочил здоровенный зверь — что сразу бросалось в уши, так это оскаленная пасть и очень большая грудная клетка, выдававшаяся вверх высоким горбом — всё остальное на этом фоне терялось. Макузь незамедлительно использовал рогатину по назначению, собираясь ткнуть животное, но оказалось что оно не так близко; тогда грызь тут же поддал ногой по пленьям. Сырые куски дерева, сдерживавшие огонь, упали в стороны, и ярко с треском вспыхнуло пламя, вырвавшись пузырём. Животное издало оглушительный рёв и отпрыгнуло назад.

— Камульф! — цокнула Ситрик, соскребаясь на ноги и вжимаясь в стенку комля.

— Кто? — уточнил Макузь, снова притушивая костёр.

— Камульф, бродячий горбатый волк. Ну или по другому цокнуть, хищный бескопытный верблюд.

— Туда иди!! — рявкнул грызь камульфу, который опять сунулся между костром и комлем, — А откуда известно?

— На картинках слышала, пух в пух такой, — пояснила белка, прижимая уши.

— А ещё что можешь цокнуть, оно стайное?

— Впух, по-моему да, — фыркнула Ситрик, — Если их нарисовали стаей.

— Не особо к месту, — констатировал Макузь.

С разных сторон от комля раздавалось утробное рычание, какое-то странное, непохожее на обычных серых волков — с прибулькиванием, чтоли. Скоро стало слышно, как зверюга лезет по стволу дерева, чтобы забраться сверху комля, но это была плохая идея. Без хватательных лап камульфу понадобился битый килоцок, чтобы влезть туда, а когда он наконец запутался в корнях — Макузь основательно поколол его рогатиной, будучи в полной недосягаемости, и тот с визгом укатился. Пока же происходили эти упражнения, грызи раздумывали над тем, как трясти дальше.

— А про поведение что-нибудь известно? — спросил грызь.

— Неа, — пожала плечами Ситрик, — Йа же цокаю, слышала только картинку.

— Жаль, хотелось бы в общих чертах понять, сколько времени они могут тут тусоваться.

В серых сумерках уже было вполне видно, что камульфы прохаживаются кругами у комля, и в наличии их хвостов пять, не меньше — причём по одному хвосту на особь. Именно этим и были опасны стайные зверьки — в отличие от тигра, который бросался сразу или чихал на добычу, эти могли сидеть на хвосте прорву дней, потому как пока одни оставались дежурить, другие отходили. Такие соображения были не особенно в пух, учитывая то, что дрова в костре скоро сгорят и придётся постоянно отбиваться рогатинами.

— Не было песка, да вынесла доска, — цокнул Макузь, — Так, ладно. Посиди на стрёме, Ситри.

— цОк, — кивнула серенькая.

Белкач сподобился и залез на стенку комля, высунувшись между корнями, чтобы слышать что там. Услышанное было обнадёживающим — огромная упавшая ёлка ещё не полностью облетела, так что ствол был утыкан толстенными ветками, за которыми немудрено скрыться. К тому же вплотную к упавшему дереву стояла живая ель ещё больших размеров, и грызь прикинул, что на неё вполне можно забраться, укрываясь за ветками.

— А напуха? — уточнила Ситрик.

— Напуха, что на ветках мы можем просто сидеть, а не увёртываться от зубов и колоть их рогатками, — пояснил Макузь.

— Но зато на ветках мы не скипятим чаю, — заметила белка, — А если сидеть долго, то хотелось бы!