Второй Беличий Песок - [44]

После сосняка начался ещё один тёмный ельник, тропа заметно размокла, так что пуши подумали о приближении к болоту — и были неправы, до болота ещё пилить и пилить. Именно так им и цокнула хозяйка постоялой избы, в которой Макузь и Ситрик остановились перегусить на ночь.

— Пилить и пилить ещё до болота, — цокнула белка, мотнув ухом, — А вы чего на зиму слушая собрались-то?

Макузь по привычке начал излагать соль, чего собрались, но по выражению морды грызуньи понял, что цокает не особенно чисто. Если не цокнуть больше, что она просто вообще не поняла, с кем он разговаривал. Вслуху этого белкач подтолкнул серенькую и показал на пальцах эт-самое. Ситрик пожала плечами и повторила всё тоже самое, только таким образом, что грызунихо сдвинула вверх уши и закивала. Макузь выслушал это с большущим интересом, как натуральную цокательную магию, и в очередной раз порадовался наличию бельчоны. Бельчона же была сонная, и лупанув овсянки с сушёными грибами, сразу завалилась сурковать, только пушной серо-фиолетовый хвост торчал из ящика со мхом.

Макузь напротив, аж прошёлся вокруг избы в наступившей темноте — идти по дороге это одно, а ходить туда-сюда это другое одно, давно известно. Темень разжижалась только светом из узкого окошка, не до конца закрытого ставнем, да возле сарая рычал небольшой прилапнённый волк, который никак не мог взять в голову, почему в избу всё ходят и ходят разные животные, а хозяйка не возмущается. Грызь глядел на пасмурное небо, где еле угадывались контуры облачности, и чувствовал что даже при такой погодке Лес весьма в пух. Конечно это было в основном из-за того, что мысленным Слухом белкач слышал хорошую погоду, которая непременно будет, ясные летние дни, теплынь и красные закаты в пропитанном хвойным запахом воздухе.

— В пух, в пух, — пробормотал он себе под нос и захихикал.

В избе возились ещё какие-то грызи, толи местные, толи тоже ходоки, но затевать долгое цоканье никому не хотелось, так что пуши просто кивнули друг другу ушами. Жмырка, та самая грызунихо-хозяйка, убирала со стола всякую фигню, а Макузь сидел на лавке ждал, потому что весьма не в пух пытаться засурковать, когда кто-то возится.

— Так вы из Щенкова? — уточнила белка, склонив ухо.

— Из, — сознался Макузь.

— А вы знаете, что у нас в околотке по лесу ходят хищные животные?

Макузь округлил глаза — он бы и уши округлил, но не получалось — потому как довольно-таки упустил это из слуха.

— Каких именно ты имеешь вслуху, белка-пуш?

— Да уж не собак, — хмыкнула она, — Йа просто слышу, что вы прётесь от самого цокалища по тропе, а даже топориков у вас нету. А вслуху йа имею волков, причём чёрных, и тигров, причём полосатых, и чехов, причём зелёных… думаю уже достаточно?

Макузь поёжился — ни одно, ни другое ни третье не подарок. Чехи, чешуйчатые хищники сиречь, скоро залягут в спячку, а вот волки и тигры только подналягут на мясцо.

— Да, вполне, — хмыкнул белкач, — Благодарю за предуцокивание, мы и правда как-то того.

— Незачто. Сейчас им трудно переходить реки, поэтому они встречаются на отдельных участках между таковыми, — продолжила Жмырка, — На нашем вроде мало, а вот на следующем, который южнее и куда вы идёте — там есть их.

— Мать моя белочка! — точно обрисовал обстановку грызь.

Наутро за кормёжкой Ситрик была обрадована тем, что они хотя и чуть не попались на корм волкам, но всё-таки не попались, а это в пух. Мимо пуха было то, что расслушивая поход, они совершенно не подумали о такой естественной погрызени!

Такой поворот песка оказался неожиданным, но грызи быстро вспушились и резонно решили, что ничего страшного. Тоесть впринципе они не слышали ничего страшного вообще, даже если пойти на корм, а уж тем более во вполне закономерном шансе на это. В самом цокалище и ближайших окрестностях водилось определённо ещё больше зверей, чем в дичи, однако они были практически полностью прилапнены, потому как зверьками интересовались двадцать грызей из десяти, а вдобавок работали пропушиловцы, которые только этим и занимались — натаскивали молодняк, отлавливали больных особей и всё такое. В шишморском околотке просто водилось слишком мало пушей, чтобы охватить всю территорию осквирячиванием, так что и…

— И, раз-и, — фыркнула Ситрик, — Это как-то вообще мимо пуха, мы будем от дерева к дереву всю дорогу перебегать?

— Не знаю, — почесал уши Макузь, — Что было бы хитро?

— Хитро было бы заранее не проворонить, — точно цокнула белка.

— Да, но теперь-то. Хитро будет найти попутчиков из местных, чтобы они расцокали, почём перья. Заодно начали бы прополаскивать Соль.

— А если никого не найдём? Сам слышишь, тут глухая Дичь, к тому же самый не сезон.

— Тогда ммм… — Макузь пожал плечами, — Тогда вплоть до отмены операции!

— Да, вот уж радости пройтись по такой погодке, — хмыкнула Ситрик и пихнула грызя в плечо, — Да ладно, вышучиваю!

Конечно радости было меньше, чем при ясной и сухой погоде, но она всё равно наличествовала. Под ногами хлюпала грязь и вода, так что пуши не расставались с палками, вырезанными из ближайшего бурелома — это помогало реже падать в лужи. Падать всё равно приходилось, тут хоть весь пух с хвоста выдерни, а на много тысяч шагов пару раз да подскользнёшься. Вслуху озвученных ранее мыслей, Макузь и Ситрик внимательно выслушали тропу на предмет следов — как грызьих, так и не. Естественно, что в такой каше, засыпаемой сверху тут же тающим снегом, они ничего не различили.