«Второе издание капитализма» в России - [5]
Царская Россия, опоздавшая в «первый вагон» капитализма, все же имела на своих границах достаточное число отсталых, феодальных, зависимых и полузависимых стран, куда могла вполне успешно сбывать, не боясь конкуренции более совершенных западных образцов, промышленные товары, черпая оттуда взамен сырье. В конце концов, именно это привело тогдашнюю «сырьевую империю» к конфликту с Японией в Маньчжурии и Корее и было одной из основных причин, почему Российская и Османская империи оказались по разные стороны фронта в I Мировой войне. Поэтому дореволюционная «сырьевая империя» постоянно наращивала экспорт промышленных товаров.
Собственно, капиталистическая царская Россия, наследник феодальной царской России, только и могла быть «сырьевой империей»: чтобы уйти от этого, надо сначала развить капитализм в такой степени, чтобы промышленное производство покрывало запросы внутреннего рынка.
«Второе издание капитализма» наследовало советскому суперэтатизму, где промышленное производство было достаточно развито для того, чтобы конкурировать (хотя бы в военно-техническом отношении) с крупнейшей страной капиталистического мира – США. СССР послесталинского периода не был «сырьевой империей» и не сидел на «нефтяной игле», вопреки широко распропагандированной сказке Е. Гайдара. Накануне «перестройки» доля энергоносителей и готовой электроэнергии в советском экспорте составляла лишь 52 %[15], при этом надо отметить, что электроэнергия – не сырье[16]. Две трети остального советского экспорта были готовой продукцией (правда, в денежном выражении в ее составе всё остальное перевешивали вооружения, но вооружения – это тоже не сырье).
Превращение современной капиталистической России в «сырьевую империю» прямо связано со «вторым изданием капитализма». Это «издание» проходило в форме экономического кризиса, уничтожившего, как уже говорилось выше, 50 % промышленного производства – в том числе в самой варварской форме, когда промышленные предприятия просто закрывались, а их оборудование демонтировалось и вывозилось из страны в качестве лома металлов. Между прочим, в одном только 1994 году таким образом было ликвидировано и разворовано 6201 промышленное предприятие![17]
Да, конечно, без тотальной войны невозможно тотально вернуться в доиндустриальный период. И те достижения суперэтатизма, которые обеспечили СССР уход от «сырьевой империи», в какой-то степени работают и сейчас. И сейчас определенный процент российского экспорта – это экспорт вооружений, электроэнергии (в первую очередь в страны СНГ) и продуктов первичной переработки (металлов, а не руд). Но налицо противоположное «первому изданию капитализма» движение: царская Россия, не ставя себе публично целей уйти от «сырьевой империи» и перейти к высокотехнологичному экспорту (тогда и терминов-то таких не было), двигалась именно в этом направлении (пусть медленно); современная Россия, несмотря на официально провозглашенную цель заменить экспорт сырья экспортом высоких технологий, движется в обратную сторону.
Единственное, что в данном случае объединяет оба «издания» капитализма, это хищническое отношение к ресурсам страны и циничное пренебрежение нуждами ее народов. Царская Россия наращивала вывоз хлеба невзирая на внутренние нужды (по известному лозунгу «Недоедим, но продадим!») и на мировые цены на хлеб[18]. Сейчас, как все мы видим, то же самое происходит с нефтью. Но это – не признак «реставрации», это – классическое поведение капиталиста на рынке: прибыль – сейчас и здесь.
В-четвертых, абсолютно неправомочно проводить какие-то параллели между приватизацией тогда и сейчас. Общеизвестно, что объемы приватизации в эпоху «первого издания капитализма» были достаточно скромными, а при Александре III приватизация фактически прекратилась. Известно, и почему она прекратилась: приватизация казенных предприятий не дала ожидавшегося дохода в казну, во-первых, и значительная часть приватизированных предприятий стала убыточной, во-вторых. Более того, те из них, что носили стратегический характер (железные дороги), повисли тяжким грузом на государственной кредитной системе, а кончилось все это, как известно, необходимостью массового выкупа казной частных железных дорог, разрушенных их владельцами. Хищническая эксплуатация приватизаторами железных дорог стала в Россией притчей во языцех[19]. Нередко то же самое происходило с частными банками, спасать которые вынуждена была опять-таки казна (история Русского торгово-промышленного банка тут вполне показательна). Все это лишний раз подтверждает известное положение, что рентабельность зависит не от формы собственности, а от умелого менеджмента.
Совсем иную картину носит приватизация в постсоветской России. Приватизация – это «священная корова» неолиберализма, и, по нашумевшему когда-то признанию Петра Филиппова, Чубайс и прочие правительственные приватизаторы были убеждены в том, что приватизировать надо
