Вся твоя ложь - [96]

– Тринадцать.

– Значит, ваша дружба длится уже более пятидесяти лет, верно?

– Да.

– Отец обвиняемого – это ваш школьный друг?

– Да. Как я уже сказал.

– Вы вместе учились в школе-интернате?

– Какое это имеет отношение к данному делу?

– Да или нет, пожалуйста, – говорит Эдвард.

– Да, это была школа-интернат.

– Дружба и преданность, которая зарождается в школе-интернате, самая крепкая, верно?

– Ну, если вы имеете в виду… Если вы предполагаете, что я могу поставить верность своему другу выше правды о его сыне, то…

– Я просто устанавливаю факты ваших отношений с обвиняемым, – говорит Эдвард. Он смотрит на судью. – У меня к свидетелю больше вопросов нет, ваша честь.

Епископ производит на присутствующих не меньшее впечатление. Его голос звучит мягко и успокаивающе. Нехватку лоска и холености во внешнем виде он с лихвой компенсирует исходящим от него внутренним умиротворением и душевным покоем. Когда Эдвард подвергает его перекрестному допросу в том же духе, что и ранее первого свидетеля, он, кажется, чувствует себя возмущенным и оскорбленным до глубины души, что его, священника, допрашивают таким неподобающим образом. Он скрывает свое раздражение куда лучше, чем бывший директор школы.

Однако хорошее впечатление от его показаний немного смазывается под конец, как будто на незапятнанном стекле благочестия осталось маленькое грязное пятнышко. С помощью нескольких слов Эдвард сумел вызвать у всех присутствующих ощущение того, что эти свидетели, как члены одной группировки, эдакой банды родом из детства, связаны друг с другом неразрывными узами школьного братства и дружбы, которая превыше всего остального. Подсудимый – хороший парень. Но достаточно ли он хорош?

Сейчас только половина одиннадцатого, а оба свидетеля уже закончили давать показания. Барбара зачитывает еще два письма, свидетельствующих о положительных моральных качествах личности подсудимого. Одно из них – от духовника бывшей школы Джереми, другое – от какого-то бизнесмена, еще одного старого школьного друга отца Джереми.

Очевидно, что Эдвард хочет театрально приподнять бровь от показного удивления. Но его высокий профессионализм не позволяет ему гримасничать перед присяжными. Он просто кивает головой после каждого письма, и я наблюдаю, как пара присяжных делает у себя в блокнотах какие-то заметки. После этого судебное заседание на сегодняшний день закончено, и следующее слушание объявлено на понедельник, когда Джереми должен предстать за свидетельской стойкой для дачи показаний.

Мы покидаем зал суда и собираемся в коридоре – Барбара, я, Александра, Джереми и Зора. У Джереми переутомленный вид, его мать, стоящая рядом с ним, выглядит очень сердитой.

– Возмутительно, что это дело все еще продолжается, – заявляет Александра. – Вам следовало сильнее отстаивать свое ходатайство о его досрочном прекращении.

– Я был уверен, что судья сегодня закроет дело, – растерянно бормочет Джереми. – Показания Фреи были какой-то шуткой.

– Я думаю, присяжные вас оправдают, – говорит Барбара, – но судья права в том, что суть этого дела – в доверии истцу. А значит, решение по нему должны выносить именно присяжные. Вам придется взять себя в руки и продержаться еще несколько дней.

– Значит ли это, что я обязательно должен давать показания? – спрашивает Джереми.

– Мы это уже обсуждали, мистер Тейлор, – говорит Барбара. – Это полностью ваше решение, но вы знаете мое мнение на этот счет. Я уверена, что вы произведете чрезвычайно хорошее впечатление на присяжных.

– Я очень не хочу этого делать. Но папа тоже считает, что я должен дать показания. И я полагаю, мне было бы очень полезно прорепетировать все это еще раз с одним из вас.

– Конечно, – соглашается Барбара. – Почему бы нам не сделать это прямо сейчас? Мы можем поехать к нам в адвокатское бюро.

– Да, это правильно, – говорит Александра. – Тебе нужно убедиться, что ты хорошо все отрепетировал. Думаю, мне тоже следует пойти – после такой катастрофы с этим так называемым ходатайством я потеряла слишком много веры в вас, Барбара. Вы явно нуждаетесь в тщательном присмотре.

Джереми переминается с ноги на ногу, в его глазах явно читается паника.

– Извините, – говорит он, – я сейчас не могу. Я сказал отцу, что сегодня слушание закончится рано, поэтому мы договорились встретиться с ним за ланчем.

– Но я полагала, что это мы с тобой сегодня пойдем обедать, – обращается Александра к Джереми. – Было бы неплохо поесть где-нибудь подальше от этого ужасного места. – И она обводит рукой вокруг себя с выражением явного отвращения на лице. – С меня хватит уже того, что я живу на южном берегу реки.

– Мне очень жаль, мама. Но я не могу. Я уже обещал папе.

В голосе Джереми слышится страдание.

– Хм… Как будто обещания что-то значат для этого человека, – фыркает Александра. – Ну, поскольку ты явно предпочитаешь его компанию моей…

И она резко разворачивается и уходит. Мы все, слегка ошеломленные, смотрим ей вслед.

Через мгновение Джереми приходит в себя:

– Отец тоже считает, что я должен попрактиковаться в даче показаний. Есть ли возможность, чтобы мы как-нибудь сделали это завтра?

Зора качает головой.