Вся проза в одном томе - [7]

Впрочем, это уже не важно. Теперь для меня было важно лишь одно: вернуть себе самоуважение, восстановить моё повреждённое самолюбие. Всё, что было во мне хорошего — умерло. И умерло по твоей вине. Ты разбила мне сердце. Чего же ты ожидала от мужчины с разбитым сердцем? Зря ты это сделала, Настя! Ты играешь с огнём! Ты довела меня до взрывоопасного состояния! Ты оказалась совсем не той «хорошей девочкой», которую я полюбил. Но и я теперь по твоей милости не тот «хороший мальчик», каким ты меня считаешь! И я тебе это докажу! Докажу так, что ты до конца жизни своей будешь жалеть о том, что посмела разбить мне сердце!

Читаю дальше: «Моя жена, — пишет Ядрин, — тоже завела себе почтовый ящик. Он отличается от моего всего на один символ: [email protected] — мой, [email protected] — её. Смотри не перепутай!»

И тут я понял, что нужно делать. Новый человек, которого я с удивлением раскрывал в самом себе, начал показывать зубки. В моей голове созрел коварный план мести. Никогда не думал, что способен на такое. Но это был единственный способ вернуть моё утраченное самолюбие. Я должен был оказаться коварнее, чем ты. Коварнее, чем Ядрин. Коварнее, чем вы оба вместе взятые.

4 Шантаж

На следующее утро, когда я уходил на работу, Настя как обычно ещё спала. Любовник сегодня днём должен был как обычно заехать к ней — это я знал доподлинно из их переписки. Напротив кровати у нас стоял небольшой шкафчик с прозрачной стеклянной дверцей. Там была красивая посуда на торжественный случай. Незаметно для Насти я поставил в этот шкафчик свою маленькую любительскую видеокамеру, на которую мы совсем недавно снимали в Египте наш медовый месяц. Кто бы мог подумать, что доведётся запечатлеть этой же самой камере спустя меньше года!

Камера могла писать без подзарядки до десяти часов. Когда запись остановится — Настя уже будет на работе. Запись велась на жёсткий диск. Сквозь стекло и среди посуды камера была незаметна, но для пущей надёжности я накрыл её платком так, чтобы торчал один объектив. Его суровый и беспристрастный глаз смотрел через стекло прямо на наше брачное ложе.

Меня начало охватывать нетерпение. День казался длиннее, чем обычно. Приехав домой после работы, я тут же кинулся просматривать запись.

Вот она спит. Лежит без движения ещё больше часа после моего ухода. Я бы не поленился смотреть на неё спящую бесконечно. Но она скоро придёт с работы — надо перемотать чуть вперёд.

Вот она просыпается и сладко потягивается. Такая красивая! Такая изящная! Какого чёрта всё так получилось? Этого не должно было быть! Она должна была оставаться моей и только моей навсегда!

Вот она встаёт и уходит. Долго не появляется в кадре. Умывается, завтракает, одевается, красится, душится, прихорашивается — для своего любовника! Перематываю ещё больше двух часов вперёд — в кадре только пустая кровать.

И вот наконец они. Сначала я слышу за кадром их голоса.

Настя: «Говорю тебе: он пришёл вчера через десять минут после твоего ухода!»

Ядрин: «И что с того? Он ведь меня не видел!»

Настя: «Но ведь мог увидеть! А если бы чуть раньше пришёл? Ты только представь!»

Ядрин: «Зачем переживать о том, чего не случилось? Успокойся!»

Настя: «Пойми, я боюсь! А вдруг в следующий раз он придёт ещё раньше?»

Ядрин: «Тогда я спрячусь в шкафу, ты попросишь его вынести мусор, и я потихоньку ускользну. Как в том анекдоте».

Смеётся и лезет к ней целоваться. Тут они появляются в кадре.

Настя: «Это не смешно! Какая пошлость!»

И нежно стукнула его по массивной грудной клетке.

Ядрин: «Нет, это очень смешно! Ничего не случилось, а ты переживаешь!»

Продолжает смеяться и целовать её.

Настя: «Представь, если твоя жена неожиданно придёт, когда я буду у тебя!»

И вдруг он посерьёзнел, крепко сжал её плечи и угрожающе навис над таким маленьким и худеньким по сравнению с ним существом.

Ядрин: «Даже не упоминай больше о моей семье! Я говорил тебе и говорю снова: моя семья — самое дорогое, что у меня есть! Я предупреждал тебя и предупреждаю опять: если ты посмеешь разрушить мою семью — я убью тебя!»

Настя: «Прости, я так испугалась, вдруг он что-то заподозрил! Ну не сердись, я так не люблю, когда ты такой злой!»

Ну ты и влипла, Настенька! И зачем тебе этот маньяк? Может быть, тебя возбуждает, когда тебе грозят смертью?

Наконец они перешли к делу. Снова это чувство: мелкая дрожь до кончиков пальцев, но я не могу оторваться. Смакую каждую деталь. Неплохой вышел порнофильм! С ним она ещё более страстная, чем со мной! Почему? Зачем? Чего тебе не хватало?

Теперь у меня есть всё, что мне нужно. Я закачал запись в компьютер и вырезал оттуда минуты три. Этого было достаточно. Всё было предельно ясно. Лица были видны отчётливо. Этот короткий порно-ролик я переписываю на компакт-диск. Дело за малым.

Утром я снова захожу в офис Ядрина.

— Опять Вы, молодой человек! Неужели опять подозрения?

Я спокойно прошёл и сел напротив него.

По моему взгляду он моментально всё понял.

— Я так и думал, — неожиданно мрачно и тихо произнёс он.

— Что именно ты думал? — нарочито дерзко заговорил я с ним.

— Что ты видел меня позавчера. Настя этого и боялась.

— Я знаю.