Вся проза в одном томе - [188]

— После этого с моей девочкой что-то случилось. Она стала совсем другой.

— В чём конкретно выражаются эти изменения?

— Понимаете, Соня всегда была весёлой, жизнерадостной, общительной девочкой. Она была красавицей, хорошо училась, одна из лучших в классе, у неё было много подруг и ухажёров. Она легко поступила на бюджетное отделение в престижный вуз. И там тоже одни «пятёрки» и тоже «душа компании», как и в школе.

— И что же изменилось после той трагедии?

— Да Вы пойдите и посмотрите сами, во что она превратила себя! Как она одевается, как исхудала — кожа да кости! Она ведь почти ничего не ест! Она стала монашкой!

— Порывается уйти в монастырь?

— Нет, но ведёт себя, как монашка! Поймите, мы с мужем — просвещённые современные люди, в нашей семье никогда не было подобных предрассудков. Мы толерантны ко всем религиям, но всему же есть разумная мера! Она ведь губит себя! Она забросила институт, в который пятьдесят человек на место! Она не встречается больше с подружками, не подпускает к себе мальчиков, не ходит в кино и на дискотеки, перестала наряжаться и краситься, как все нормальные девочки в её возрасте!

— Чем же она занимается целыми днями?

— Да она постоянно в Храме, всё время молится, ходит на какие-то собрания, читает Библию и всякую религиозную литературу. Но это ещё не самое страшное! В последнее время она всё активнее занимается волонтёрством!

— Каким именно волонтёрством?

— У них в Церкви образовалась группа. Они ездят в тюрьмы и беседуют с заключёнными. Ездят в детские дома и возят детишкам вещи, которые выпрашивают для них по всему городу. Ездят в хосписы и говорят с умирающими. А если она чем-нибудь заразится? Вы представляете, что может случиться с ней в подобных местах?

— Да, я понимаю Ваше беспокойство. Я попробую поговорить с ней.

— Прошу Вас, мне не жалко никаких денег, ведь она моя дочь, единственная, любимая, ещё такая юная и красивая! Я не могу смотреть, как она гробит свою жизнь, отказывается от таких перспектив, которые сами идут к ней в руки! Я думала, всё из-за той трагедии, она переживает, не может забыть, чувствует себя виноватой — но рано или поздно придёт в себя и станет прежней. Но становится только хуже! Ведь надо же как-то забыть и жить дальше!

— Не волнуйтесь, Антонина Васильевна. Это классический комплекс вины. Поверьте мне, это лечится. Я сделаю всё, что в моих силах, и обещаю Вам, что через месяц Ваша дочь будет в полном порядке.

Костя искренне в это верил. Казалось, приставка уже у него в руках. Уж с девушками-то он умеет общаться. Неужто не уболтает восемнадцатилетнюю? Ведь несмотря на всё пережитое, она ничего ещё в жизни не смыслит. Неустойчивая психика на фоне комплекса вины — и попы-мракобесы легко задурили несмышлёной малышке голову. Неужто не задурит её красавчик Лапушкин?

3 Как Соня воздушные шарики использовала

Костя постоял немного у двери, собираясь с мыслями и тяжело вздыхая. «Ну, с Богом!» — наконец прошептал он сам себе, набрался смелости и зашёл в кабинет, где его ждала Соня.

Девушка оказалась настолько маленькой и худенькой, что ей едва можно было дать четырнадцать. Однако пухлые и румяные щёчки её говорили о том, что недоедание пока не слишком далеко зашло. Даже совсем без косметики и в скучном сером платье, из-под которого едва виднелись щиколотки, она была довольно хорошенькой. Личико весьма выразительное, слегка вытянутое вперёд. Маленькие и тонкие, совсем детские губки. Курносый носик. Карие глазки, близко посаженные и всегда широко открытые, большие и круглые, словно орешки. Светло-каштановые локоны непослушно выбивались из-под платка.

— Здравствуйте, Соня! Меня зовут Константин. Ваша мама просила меня побеседовать с Вами.

— Приятно познакомиться, Константин! Но я решительно не понимаю, зачем я здесь. Если маме от этого будет легче — я буду рада с Вами поговорить. Но поверьте, я в полном порядке.

— Со стороны виднее. Вы ведь знаете, что даже сумасшедшие всегда уверены, что они нормальные.

— По-Вашему, я сумасшедшая?

— Вовсе нет! Иначе Вы говорили бы сейчас с психиатром, а не психологом. Но Ваша мама обеспокоена Вашим поведением.

— Мне очень жаль, что она не понимает меня. Может быть, Вам стоит побеседовать с ней, а не со мной? Может быть, Вы, как психолог, лучше сможете ей объяснить?

— Объяснить что? Разве можно объяснить матери, что продолжать мучиться комплексом вины и губить свою жизнь из-за этого — для её дочери лучше, чем постараться забыть случившееся и жить как прежде?

— Дело вовсе не в той трагедии. Она открыла мне глаза на нечто более важное.

— Что может быть важнее, Соня? Вы были красивой, успешной юной девушкой, Вы прекрасно учились и подавали большие надежды, у Вас было столько подруг, Вы нравились стольким юношам — что может быть важнее этого? И как объяснить матери, что для её дочери это плохо, если каждая мать хочет такой жизни для своей дочери? Антонина Васильевна гордилась Вами, и мне вполне понятно её желание, чтобы Вы стали прежней!

— Стала прежней? Но какой именно, Константин? Вы знаете, какой я была? Или Вы знаете это только со слов моей матери? Я была отвратительной, и мне больно и стыдно вспоминать многие вещи, которые я делала.