Вся проза в одном томе - [17]

— Почему я не нравлюсь тебе? — допекал он её глупыми вопросами. — Это из-за шрама? Или из-за руки? Может, просто из-за моего образа жизни? Или, может быть, твоя мать настроила тебя против меня?

— Нет, я просто тебя не люблю, — спокойно отвечала Света.

Такой ответ не требовал более никакой аргументации, но при этом разбивал в пух и прах всякую аргументацию с его стороны. А её мать и правда противилась их общению в какой бы то ни было форме, хотя сама Света была не против дружеских отношений. Весь из себя такой крутой, Герман не знал, как вести себя с женщиной, не умел ухаживать, не знал приличий и не ведал красивых слов. Утончённая Света физически не могла принять этого неотёсанного грубияна. Обещая золотые горы, украшения, платья и автомобили — он больше просил, чем давал.

Однажды он попросил её сберечь у себя полный мешок оружия. Ему некуда было больше идти с таким грузом. При обыске всё это «добро» непременно нашли бы — и тогда ему не избежать срока. И только о Свете никто не знал — а значит, только у неё никто не стал бы искать. Скрыв это от матери, которая ни за что не допустила бы хранения оружия в своём доме, Света согласилась выручить друга, раз уж это так необходимо было для его спасения. Она пошла на преступление ради него, однако это раз и навсегда поставило между ними непроходимую стену.

— Я иду на это первый и последний раз. Когда заберёшь от меня своё оружие — больше не приходи и забудь обо мне!

Три пистолета, автомат Калашникова, добрая сотня патронов и даже ручная граната всё ещё хранились дома у Светы в начале апреля, когда Герман возвращался из Тулы, куда ездил по Гриновским делам. Два милиционера, которые теперь (совсем как в фильмах Тарантино) назывались полицейскими, примелькались ему ещё по дороге туда. Или ему только казалось, что они его преследуют, потому что у него началась паранойя? Да нет, за ним ведь такой длинный криминальный след! И дело о «мокрухе» до сих пор не закрыто! И он так легко узнаваем с этим шрамом и неподвижной кистью!

Он с самого начала решил ехать на электричке — там до него никому не будет дела. А его машину наверняка уже знают и «ведут». К тому же, электричка — это намного дешевле и практичнее. Там легко затеряться в толпе или даже спрыгнуть в любой момент. Но что же это? Сев в вагон, Герман обнаружил позади себя тех двух мусоров! Они явно смотрели на него. Точно следят! Или, может быть, не уверены, что это он? Что же делать?

Тут-то он и заметил прямо перед собой маленькую, болезненно худенькую девочку. Длинные чёрные волосы, оранжевая курточка, крошечный серенький котёнок в кармане, школьный рюкзачок и огромные раскосые глаза. Словно ангелочек спустился с небес. Только ангелочек этот явно боялся дядю, сидящего напротив. Уж больно страшен тот был.

«Точно! — вдруг осенило Германа. — Приём проверенный и работает безотказно. Мужчину с ребёнком не остановят! Подумают, что это мой ребёнок — и тут же отстанут! Они же знают, что у Германа Асатиани детей нет и никогда не было!»

— Ты откуда такая? — обратился он к девочке. — Неужели совсем одна?

Ребёнок от страха прижался к окну.

— Я — грузинская девочка. Меня зовут Пасико, — только и смогла вымолвить она.

— Это же прекрасно! Я ведь тоже грузин! Мы, грузины, должны помогать друг другу!

Пася вспомнила, как некогда боялась старуху Нану из-за её пугающего внешнего вида. Вот и этот некрасивый дядя на самом деле наверняка был добрым и отзывчивым.

— А как тебя зовут? — на ходу вспоминала девочка русский язык.

— Меня зовут Герман, — ответил он, нежно пожимая её детскую ручонку.

— А почему ты в перчатках? — спросила его Пасико.

— А ты потрогай мою другую руку.

— Ой… — испугалась девочка. — Почему такая твёрдая?

— Потому что она силиконовая.

— А что случилось с твоей настоящей рукой?

— Мне её оторвали злые дяди.

— А почему у тебя шрам?

— Другие злые дяди порезали меня ножом.

— Бедный! — искренне посочувствовала ему Пасико. — Тебе было больно?

— Да, — честно признался Герман. — Мне было очень больно… Куда ты едешь?

— В Москву.

— В Москву? Совсем одна? Такая маленькая?

— Я уже большая! — гордо заявила Пасико.

— А кто это у тебя в кармане?

— Это Циндалька! — радостно ответила Пася, поглаживая котёнка двумя пальчиками. — Она едет со мной!

— Циндалька — это имя такое?

— Циндалька — это котёнок по-грузински! Ты что, не знаешь? — засмеялась над ним Пасико.

— А зачем тебе ехать в Москву?

— Я еду искать мами!

— Ты потеряла маму?

— Нет же! — ещё больше захихикала девочка. — Мами — это на грузинском значит папа! Ты же грузин!

— О да, я и забыл. Совсем забыл грузинский язык…

«Прекрасно! — думал Герман. — Девка будет со мной до самой Москвы. А там легко затеряться. Тогда и брошу её на вокзале». Он посмотрел в сторону ментов — они играли в карты и не обращали на него внимания.

— Значит, ты потеряла папу?

— Уже давно. Мами уехал в Москву за письмами.

— За письмами? — не понял Герман.

— Да, он нам оттуда слал письма. Каждый месяц. И в них — конфеты. А потом потерялся.

— А где же твоя мама?

— Мама болеет, потому что Нелли тоже болела, и её положили в коробку и закопали.

— Нелли — это твоя сестрёнка? — догадался Герман.