Встречного ветра! - [11]
Бармин что-то рассказывал своему спутнику. По жестам было понятно: говорит о дельтаплане.
Глеб задумчиво посмотрел на них и побарабанил пальцами по столу:
— Заварил Боб кашу.
Лилька прижала ладони к раскрасневшимся щекам.
— Этому его книги научили. В последнее время он запоем читал об авиации… Узнал, что Ивана Заикина в Мурмелоне французы тоже не допускали к полетам. Так он сам сел в самолет и полетел… — Она сделала большие глаза и прошептала: — Тс-с-с! Бармин сюда идет.
Глеб молча пододвинул от соседнего столика стул, приглашая Бармина сесть. Но тот оперся руками о спинку и, склонив голову с аккуратным пробором в черных волосах, спросил:
— Кто будет отвечать за сегодняшнее происшествие?
— Никто, — сказал Глеб. — Падает все, что тяжелее воздуха.
— В этом я убедился. Явного криминала в вашем увлечении нет, но поймите главное: как представитель горкома, я не имею права допустить неоправданного травматизма. Сегодня суббота. Прошу вас в понедельник быть в горкоме к десяти часам утра. Состоится бюро, в повестку дня включим вопрос о дельтапланеризме. Попробуем разобраться, так ли уж необходимы молодежи эти полеты.
Он вежливым кивком попрощался и пошел к выходу. Люба растерянно посмотрела ему вслед, сжала пальцами виски и укоризненно спросила у Глеба:
— Почему ты даже не попытался ему объяснить?
— Зачем? Аппарата нет, доказать свою правоту полетами мы не можем, а о дельтапланеризме в общем мы ему уже говорили.
Новый год мы встречали в доме Любиных родителей. По дороге Лилька держала меня под руку и, пританцовывая от мороза и праздничного настроения, читала какие-то стихи: «Как говорится в преданье, исполнят любые желанья…»
Она была оформлена в библиотеку уборщицей, но Глеб установил почти армейские порядки, и после работы ребята драили полы, как новобранцы. Строить аппарат ей тоже не пришлось, и она кокетничала с мальчишками, что-то выискивала на стеллажах с книгами или читала в уголке возле теплой батареи. И старательно «присушивала» меня. Делала она это вполне умело: я то и дело ловил на себе ее долгие пристальные взгляды, словно она видела во мне еще кого-то, чего-то ждала с трепетным нетерпением. Девчонка она симпатичная и знала об этом.
Массивный двухэтажный дом был виден издалека, светилась застекленная веранда. На веранде стояла принаряженная елочка. Новый год — семейный праздник, и компания была небольшая. Мама Любы в нарядном темно-вишневом платье с кружевным воротником весь вечер хлопотливо бегала между столом и кухней. Массивный, грузный Папа солидно беседовал с сослуживцем в двубортном бостоновом костюме моды пятидесятых годов. Тосты, шампанское… Люба включила магнитофон. «Хоп! Э-э-хоп!.. Хоп! Э-э-хоп!..» Лилька, в тонком черном свитерке и короткой юбочке, вытащила на середину зала Папу. Тот, снисходительно улыбаясь, неуклюже топал ногами, изображая что-то вроде фокстрота.
Я вышел на веранду. Лилька выбежала следом и в полном изнеможении упала в кресло. Отдышавшись, она взяла из лежавшей на столе пачки сигарету и начала неумело чиркать спичкой.
Я не курю. Когда-то в школьной уборной курили и для этой цели я позаимствовал, мягко выражаясь, у отца пачку сигарет. Разговор был коротким: отец просто запретил мне тратить заработанные им и мамой деньги на табак, и я должен был помнить, что каждая тайком купленная сигарета будет просто ворованной. Через это я не смог переступить, а со временем «не курить» стало привычкой. Лилька же просто переводила табак: раздувала щеки и выпускала дым с видом величайшего наслаждения. Заметив мой насмешливый взгляд, она закашлялась и бросила сигарету. Потом начала рассказывать, как Люба водила ее на второй этаж. Там еще четыре комнаты блистали роскошью, изящной меблировкой и гобеленами в стиле Приматиччо.
— Что же это за стиль такой? — спросил я.
Глеб показал мне дом. Особой роскоши и гобеленов я не видел, но все сделано добротно, надежно, удобно. На первом этаже зал, кухня и прочие удобства. Гараж для «Запорожца» и курятник по последнему слову техники, только успевай сыпать корм, собирать яйца и рубить леггорнам головы.
На веранду вышел Папа, в обеих руках он нес бутылки с пивом. За ним со стаканами шел сослуживец, которого все запросто называли Захарычем. Папа грузно уселся в кресло, достал из кармана пятикопеечную монету, положил ее на ноготь большого пальца и сковырнул с бутылки пробку. Налив в стакан пива, он с наслаждением выпил.
— Раньше дети были в семье помощниками, — заметил он.
— Раньше… — неуверенно отозвался Захарыч, усаживаясь за елкой. — Дак не о том речь! Темные люди были раньше, неграмотные…
— Во! А сейчас все светлые. Любка в восьмом классе такие туфли затребовала, каких мать и в двадцать пять не носила. Купили, чтоб была не хуже людей. Избалованы они сейчас этой светлостью за чужой счет.
Появился Глеб. Он закурил и стал слушать Папу, который говорил, что люди сейчас хотят не просто поесть, а вкусно; не просто одеться, а модно; не просто мебель в комнату поставить, а заграничный гарнитур.
— Все, что выше естественных потребностей, относится к нравственной культуре, — сказал Глеб. — Но здесь два пути: к ожирению и к совершенству.
Райан, герой романа американского писателя Уолтера Керна «Мне бы в небо» по долгу службы все свое время проводит в самолетах. Его работа заключается в том, чтобы увольнять служащих корпораций, чье начальство не желает брать на себя эту неприятную задачу. Ему нравится жить между небом и землей, не имея ни привязанностей, ни обязательств, ни личной жизни. При этом Райан и сам намерен сменить работу, как только наберет миллион бонусных миль в авиакомпании, которой он пользуется. Но за несколько дней, предшествующих торжественному моменту, жизнь его внезапно меняется…В 2009 году роман экранизирован Джейсоном Рейтманом («Здесь курят», «Джуно»), в главной роли — Джордж Клуни.
Елена Чарник – поэт, эссеист. Родилась в Полтаве, окончила Харьковский государственный университет по специальности “русская филология”.Живет в Петербурге. Печаталась в журналах “Новый мир”, “Урал”.
«Меня не покидает странное предчувствие. Кончиками нервов, кожей и еще чем-то неведомым я ощущаю приближение новой жизни. И даже не новой, а просто жизни — потому что все, что случилось до мгновений, когда я пишу эти строки, было иллюзией, миражом, этюдом, написанным невидимыми красками. А жизнь настоящая, во плоти и в достоинстве, вот-вот начнется......Это предчувствие поселилось во мне давно, и в ожидании новой жизни я спешил запечатлеть, как умею, все, что было. А может быть, и не было».Роман Кофман«Роман Кофман — действительно один из лучших в мире дирижеров-интерпретаторов»«Телеграф», ВеликобританияВ этой книге представлены две повести Романа Кофмана — поэта, писателя, дирижера, скрипача, композитора, режиссера и педагога.
Счастье – вещь ненадежная, преходящая. Жители шотландского городка и не стремятся к нему. Да и недосуг им замечать отсутствие счастья. Дел по горло. Уютно светятся в вечернем сумраке окна, вьется дымок из труб. Но загляните в эти окна, и увидите, что здешняя жизнь совсем не так благостна, как кажется со стороны. Своя доля печалей осеняет каждую старинную улочку и каждый дом. И каждого жителя. И в одном из этих домов, в кабинете абрикосового цвета, сидит Аня, консультант по вопросам семьи и брака. Будто священник, поджидающий прихожан в темноте исповедальни… И однажды приходят к ней Роза и Гарри, не способные жить друг без друга и опостылевшие друг дружке до смерти.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В небольшом английском провинциальном городке во время празднования традиционного дня Гая Фокса убивают местного эсквайра. Как устанавливают прибывшие для расследования детективы из Скотленд-Ярда, преступление совершено подростками. Виновных арестовывают и предают суду. Итак, совершено еще одно из тех обыкновенных убийств, каких немало происходит ежедневно. Джулиан Саймонз далек от того, чтобы обличать действительность современной Англии. Его взгляд на жизнь характерен для нынешнего западного писателя.
Молодой московский прозаик Илья Митрофанов умеет точно и зримо передать жизнь в слове. Уже одно это — свидетельство его одаренности. Располагает к себе и знание жизни, способность не только наблюдать и изображать, но и размышлять над теми ее, подчас весьма нелегкими задачами, которые ставит она перед вступающим в самостоятельную рабочую жизнь героем. Молодой писатель по рождению южанин. Оттого, наверное, в повести его есть и свойственная южной прозе пластичность слова, и своеобразие разговора героев, и напряжение чувств.
Степан Залевский родился в 1948 году в селе Калиновка Кокчетавской области. Прежде чем поступить в Литинститут и закончить его, он сменил не одну рабочую профессию. Трудился и трактористом на целине, и слесарем на «Уралмаше», и токарем в Москве. На Дальнем Востоке служил в армии. Познание жизни в разных уголках нашей страны, познание себя в ней и окружающих люден — все это находит отражение в его прозе. Рассказы Степана Залевского, радующие своеобразной живостью и свежей образностью, публиковались в «Литературной России», «Урале», «Москве» и были отмечены критикой. «На легких ветрах» — первая повесть Степана Залевского. Написана повесть живо и увлекательно.
Алексей Логунов родился в деревне Черемухово Тульской области, недалеко от Куликова поля. Как и многие его сверстники — подростки послевоенных лет, — вступил в родном колхозе на первую свою трудовую тропинку. После учебы в школе ФЗО по профессии каменщика его рабочая биография началась на городских и сельских стройках. Затем работал в газетах и на телевидении. Именно эти годы явились основой его творческого мужания. В авторском активе Алексея Логунова — стихи, рассказы, а сейчас уже и повести. Но проза взяла верх над его стихами, читаешь ее, и угадывается в ней поэт, Видишь в этой прозе картины родной природы с нетерпеливыми ручьями и реками, с притихшими после прошумевших над тульской землей военных гроз лесами и перелесками, тальниковыми балками и неоглядными, до самого окоема полями… А в центре величавой картины срединной России стоит человек-труженик, человек-хозяин, человек — защитник этой земли. Куликово поле, люди, живущие на нем, — главная тема произведений А. Логунова.