Встречного ветра! - [10]
Перед Новым годом мы испытали дельтаплан с парусом, в который впрессовали полиэтиленовую пленку. Первым полетел Глеб и поднялся метра на полтора над склоном. Все-таки это был не полет, а длинный размашистый подскок. После него попробовал я, потом Боб, затем Васька. Этот сразу поскользнулся и покатился вниз. Удары смягчил снег, Васька отделался синяками, но в аппарате целой осталась только подвесная система, пленка отслоилась и висела прозрачными лохмотьями.
Боб сразу же предложил «скинуться» и купить материалов на новый аппарат. Подработать можно, разгружая вагоны со щебнем.
Работа по разгрузке показалась нетрудной. Я работал с Васькой. Мне нравился этот спокойный молчаливый парень. Труд объединяет. Раскалывая ломом смерзшиеся глыбы щебня, Васька разговорился, сказал, что собирается поступать в институт.
— В какой? — спросил я.
— В МАИ. Интересная, оказывается, эта штука — летательные аппараты.
Девушек к разгрузке мы, конечно, не допустили, и они обсуждали в сторонке свои женские проблемы, характерно показывая руками: воротник стоечкой, вырез досюда, здесь вытачки… Боб, дурачась, пел вслед Лильке: «Брось шутить, красавица, не надо! Не смотри наивно так в лицо. Ты была вчера моей любимой, а сегодня для меня никто…» Не знаю, какие у них были отношения раньше, но сейчас она никак не выделяла Боба из компании, он злился, и за шуточками была плохо скрытая ревность.
Разгрузили по два вагона. Васька устал, но держался молодцом. Ребята работали здесь все прошлое лето, зарабатывали на мотоциклы. Когда Глеб наконец объявил перекур, я с трудом выбрался из вагона и ахнул: девушки догадались купить хлеба, колбасы, молока.
— А хорошо! — восторженно бормотал Боб, откусывая большие куски от кольца дешевой колбасы. — В цехе приходится за зарплату вкалывать, а здесь исключительно для души.
— Ты не любишь свою работу? — спросила Люба.
Боб пояснил, что работу можно любить и имея шестой разряд или внедряя свою «рацуху», а большая ли радость возить напильником? В школе на профориентации их водили смотреть вычислительную технику: возле шкафов с аппаратурой все казались умными и страшно грамотными.
— Сложность профессии еще не богатство личности, — сказал я.
— Где они, эти личности? — вздохнул Боб.
Глава 3
Лилька убежала в приемное отделение вслед за носилками с Бобом. Подъехал «Запорожец». Вышла Лилька, сообщила, что Боба отнесли на рентген. Глеб сказал:
— В театр мы еще успеем. — Он посмотрел на часы. — А сейчас поедем й «Отдых», что ли. Надо серьезно поговорить.
— О чем говорить? — взвился я. — Вдвоем задумали, вдвоем надо было и заканчивать, а не плодить этих диких энтузиастов.
— Боб хотел как лучше, — вздохнула Лилька.
— Боб, в общем-то, славный парень, — сказала Люба, резко выворачивая на перекрестке руль. — Правда, характер неуравновешенный и противоречивый, но так у всех сильных натур. Бездарности просты и понятны, как дорожные знаки. А он торопится проявить себя, сделать все по-своему.
— Слыхали… — усмехнулся я. — «Дайте мне точку опоры…»
— Зачем же так? — укоризненно вздохнула Люба, переключая скорость, — мир строят только личности.
— Это Боб личность? — удивился я.
— По-своему, конечно… Другое дело, что он еще не может отличить хорошее от плохого.
Попасть в кафе «Отдых» вечером невозможно из-за множества желающих. А сейчас в зале пусто, тихо, спокойно. Лилька послушала разговаривающего с официанткой Глеба и шепотом спросила у меня:
— Что такое «Сект»?
— Сорт шампанского.
Глеб бесшумно вытащил пробку из бутылки, отломил от плитки шоколада три квадратика и бросил их в бокал. Квадратики обросли пузырьками, всплыли, опустились на дно и опять всплыли. Лилька замерла в немом восторге.
За окнами послышался треск мотоциклетных моторов, и через минуту в зал с шумом ввалилась компания — шесть парней в джинсовых костюмах. По-хозяйски сдвинули два столика, развесили по спинкам стульев мотоциклетные шлемы. На столе очутился транзисторный магнитофон, и кафе наполнилось ритмом глен-миллеровской «Чаттануга-чучу». Что-то горячо обсуждая, нас не заметили. Заказали дешевого винца, разом встали и, не чокаясь, выпили.
— Играют, — усмехнулся я. — У меня мать всю жизнь работает с дошколятами и говорит, что дети отличаются от взрослых только тем, что искренне верят в свои игры. Раньше парни в таком возрасте революцию делали, строили Магнитку, бросались на амбразуры, а сейчас их дурацкие выходки называют ошибками роста, бесцельность превратилась в поиски места в жизни, позерство в самоутверждение. Если уж они личности, так и спрос с них должен быть соответствующий, а то из-за этого сюсюканья они до сих пор не могут отличить истинные ценности жизни от ложных.
— Глупость — это неумение думать, — вздохнула Люба. — Говорить и осуждать легче всего, а если ты знаешь истинные ценности, почему до сих пор не помог ребятам увидеть их?
Но тут Лилька охнула и испуганно пригнулась к столику. В зал вошел Бармин с высоким рыжим парнем в коричневом костюме. Они прошли в противоположный угол зала.
Появление Бармина избавило меня от необходимости отвечать Любе, и я облегченно вздохнул. Да и что я мог сказать ребятам, если за спиной только немного мудреной терминологии первого курса биофака да два года службы в армии.
Райан, герой романа американского писателя Уолтера Керна «Мне бы в небо» по долгу службы все свое время проводит в самолетах. Его работа заключается в том, чтобы увольнять служащих корпораций, чье начальство не желает брать на себя эту неприятную задачу. Ему нравится жить между небом и землей, не имея ни привязанностей, ни обязательств, ни личной жизни. При этом Райан и сам намерен сменить работу, как только наберет миллион бонусных миль в авиакомпании, которой он пользуется. Но за несколько дней, предшествующих торжественному моменту, жизнь его внезапно меняется…В 2009 году роман экранизирован Джейсоном Рейтманом («Здесь курят», «Джуно»), в главной роли — Джордж Клуни.
Елена Чарник – поэт, эссеист. Родилась в Полтаве, окончила Харьковский государственный университет по специальности “русская филология”.Живет в Петербурге. Печаталась в журналах “Новый мир”, “Урал”.
«Меня не покидает странное предчувствие. Кончиками нервов, кожей и еще чем-то неведомым я ощущаю приближение новой жизни. И даже не новой, а просто жизни — потому что все, что случилось до мгновений, когда я пишу эти строки, было иллюзией, миражом, этюдом, написанным невидимыми красками. А жизнь настоящая, во плоти и в достоинстве, вот-вот начнется......Это предчувствие поселилось во мне давно, и в ожидании новой жизни я спешил запечатлеть, как умею, все, что было. А может быть, и не было».Роман Кофман«Роман Кофман — действительно один из лучших в мире дирижеров-интерпретаторов»«Телеграф», ВеликобританияВ этой книге представлены две повести Романа Кофмана — поэта, писателя, дирижера, скрипача, композитора, режиссера и педагога.
Счастье – вещь ненадежная, преходящая. Жители шотландского городка и не стремятся к нему. Да и недосуг им замечать отсутствие счастья. Дел по горло. Уютно светятся в вечернем сумраке окна, вьется дымок из труб. Но загляните в эти окна, и увидите, что здешняя жизнь совсем не так благостна, как кажется со стороны. Своя доля печалей осеняет каждую старинную улочку и каждый дом. И каждого жителя. И в одном из этих домов, в кабинете абрикосового цвета, сидит Аня, консультант по вопросам семьи и брака. Будто священник, поджидающий прихожан в темноте исповедальни… И однажды приходят к ней Роза и Гарри, не способные жить друг без друга и опостылевшие друг дружке до смерти.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В небольшом английском провинциальном городке во время празднования традиционного дня Гая Фокса убивают местного эсквайра. Как устанавливают прибывшие для расследования детективы из Скотленд-Ярда, преступление совершено подростками. Виновных арестовывают и предают суду. Итак, совершено еще одно из тех обыкновенных убийств, каких немало происходит ежедневно. Джулиан Саймонз далек от того, чтобы обличать действительность современной Англии. Его взгляд на жизнь характерен для нынешнего западного писателя.
Молодой московский прозаик Илья Митрофанов умеет точно и зримо передать жизнь в слове. Уже одно это — свидетельство его одаренности. Располагает к себе и знание жизни, способность не только наблюдать и изображать, но и размышлять над теми ее, подчас весьма нелегкими задачами, которые ставит она перед вступающим в самостоятельную рабочую жизнь героем. Молодой писатель по рождению южанин. Оттого, наверное, в повести его есть и свойственная южной прозе пластичность слова, и своеобразие разговора героев, и напряжение чувств.
Степан Залевский родился в 1948 году в селе Калиновка Кокчетавской области. Прежде чем поступить в Литинститут и закончить его, он сменил не одну рабочую профессию. Трудился и трактористом на целине, и слесарем на «Уралмаше», и токарем в Москве. На Дальнем Востоке служил в армии. Познание жизни в разных уголках нашей страны, познание себя в ней и окружающих люден — все это находит отражение в его прозе. Рассказы Степана Залевского, радующие своеобразной живостью и свежей образностью, публиковались в «Литературной России», «Урале», «Москве» и были отмечены критикой. «На легких ветрах» — первая повесть Степана Залевского. Написана повесть живо и увлекательно.
Алексей Логунов родился в деревне Черемухово Тульской области, недалеко от Куликова поля. Как и многие его сверстники — подростки послевоенных лет, — вступил в родном колхозе на первую свою трудовую тропинку. После учебы в школе ФЗО по профессии каменщика его рабочая биография началась на городских и сельских стройках. Затем работал в газетах и на телевидении. Именно эти годы явились основой его творческого мужания. В авторском активе Алексея Логунова — стихи, рассказы, а сейчас уже и повести. Но проза взяла верх над его стихами, читаешь ее, и угадывается в ней поэт, Видишь в этой прозе картины родной природы с нетерпеливыми ручьями и реками, с притихшими после прошумевших над тульской землей военных гроз лесами и перелесками, тальниковыми балками и неоглядными, до самого окоема полями… А в центре величавой картины срединной России стоит человек-труженик, человек-хозяин, человек — защитник этой земли. Куликово поле, люди, живущие на нем, — главная тема произведений А. Логунова.