Встречи господина де Брео - [55]

Шрифт
Интервал

Г-н де Брео начал ворочаться на постели, остаток сна у него пропал от громкого лая собак и щелканья бичей. Он босиком подбежал к окну. Оно выходило на главную улицу Корвентона, где при рассвете мостовая еле белела. Весь этот шум поутру производил охотничий выезд графа де Блиона. Слуги ударяли длинными бичами, и собаки рвались с привязи. Г-н де Брео видел только спину г-на де Блиона и толстый круп лошади в яблоках, на которой он крепко сидел. Ни шум, поднятый сворой, ни топот копыт не разбудили г-на Юссонуа, в чем г-н де Брео убедился, войдя уже одетым в комнату сонули. Пьяница продолжал храпеть, но, очевидно, от привычки к ремеслу, когда нужно, у него сохранялся тонкий слух, потому что вдруг он пошевелился и открыл глаза. Отупелое выражение сейчас же исчезло с его багрового и воспаленного лица, и г-н де Брео был весьма удивлен, когда услышал, как тот пьяным еще голосом, но достаточно раздельно произнес:

— Ах, это вы, сударь? Что вы на это скажете? Вот к каким результатам приводит сидение на воде, к которому принуждает меня граф. Четыре, пять жалких бутылок во что меня обратили! Прежде было не так, и в вине я почерпал удивительную ясность ума. Бывало, соблаговолят поручить мне важное какое-нибудь дело, сейчас же отправляюсь обдумывать его в трактир. Выставлю на стол столько бутылок, сколько, в деле замешано лиц, и, опорожнив их, замечаю, что в меня как бы входит сама сущность противоречивых мнений, так что мне остается только поступать соответственно,

И г-н Юссонуа громко расхохотался, затем сонная голова его снова упала на подушку.

Перед отъездом г-н де Брео поручил г-на Юссонуа хозяину гостиницы.

— Не беспокойтесь, сударь, не в первый раз приходится нам ухаживать за господином Юссонуа в таком состоянии. Часть дня он будет высыпаться как следует, после чего почувствует себя свежим и бодрым. Все-таки, не правда ли, славный человек господин Юссонуа? Всегда-то весел, вежлив, шутит. Представьте себе: когда он отправляется сюда покутить немного, он дома в замке на постель свою обязательно кладет чучело, очень на него похожее, так что, в случае господину графу вздумается подняться в его комнату искать его, что случалось не раз, он подумает, что тот еще спит, и, закрыв двери, на цыпочках уйдет обратно, чтобы не потревожить сна такого верного слуги, уснувшего от усталости после утомительных трудов.

Если бы г-н де Брео вздумал выслушивать до конца похвалы, расточаемые трактирщиком г-ну Юссонуа, ему бы пришлось до заката простоять, занеся ногу в стремя, но наконец он сел в седло и простился с хозяином гостиницы. Слуга его тоже вскочил на свою лошадку, и оба исчезли в конце главной улицы Корвентона, выходящей за город, где они пустились рысью вплоть до леска, в полуверсте от города на склоне холма.

Доехав туда, г-н де Брео углубился в чащу. Выбравшись на полянку, он приказал слуге привязать лошадей к пню и дожидаться его там до вечера. Если же до ночи г-н де Брео не вернется, то молодцу дан был приказ не беспокоиться и отправляться куда ему угодно, с поручением доставить переданное ему письмо одному кузену г-на де Брео, которого звали г-н де Брео де ла Рош и которому оно было адресовано. После чего г-н де Брео вынул из своего чемодана довольно большой, тщательно завязанный узел и, не прибавив ни слова, удалился, раздвигая перед собою ветки.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . .

. . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Было уже, наверно, два часа пополудни, когда г-жа де Блион решилась покинуть покои и выйти в сад, к чему приглашала ее прекрасная погода — один из тех дней, которыми иногда с очаровательною мягкостью заканчивается осень. Кажется, будто вернулось лето, но с налетом меланхолии, что придает его возврату новую, более тонкую прелесть. Солнце еще греет, и к сохранившейся зелени деревьев примешиваются различные краски, придающие им какую-то неопределенную пышность. Г-жа де Блион очень любила такие дни. Журчанье вод и шелест листьев образовали в молчании садов гармонический, движущийся шорох. Сначала г-жа де Блион прогуливалась вдоль цветников, украшавших замковую террасу. То поправляла цветочный стебель, то словно торопилась дойти до поворота аллей, где останавливалась на минуту в нерешительности. На ней была черная бархатная полумаска в предохранение от загара; прекрасные ее руки в перчатках держали букет осенних роз, с которых падал по временам на песок умирающий лепесток.

У террасы, по которой прогуливалась г-жа де Блион, была каменная балюстрада. Г-жа де Блион облокотилась на нее. Взгляд ее обнимал внизу большую зеркальную поверхность плоской воды, от которой расходились три аллеи в виде гусиной лапки. Они были обсажены большими деревьями, а правая и левая украшены редко поставленными статуями морских божеств, поддерживающих плоские чаши, из которых на них стекали непрерывные струи. Средняя аллея, сжатая двумя шпалерами кустарника, к концу расширялась полукругом, где она раздроблялась на аркады и колонны, окружавшие бассейн, посреди которого била струя воды, снова спадая радужным дождем. Несколько скамеек было предоставлено для спокойного любования этим прекрасным зрелищем.


Еще от автора Анри де Ренье
Грешница

Имя Анри де Ренье (1864—1936), пользующегося всемирной и заслуженной славой, недостаточно оценено у нас за неимением пол­ного художественного перевода его произведений.Тонкий мастер стиля, выразитель глубоких и острых человече­ских чувств, в своих романах он описывает утонченные психологиче­ские и эротические ситуации, доведя до совершенства направление в литературе братьев Гонкуров.Творчество Анри де Ренье привлекало внимание выдающихся людей. Не случайно его романы переводили такие известные русские писатели, как Федор Соллогуб, Макс Волошин, Вс.


Страх любви

Романы о любви, о первой страсти, что вспыхивает в человеке подобно пламени. Но любовь — чувство особенное, и пути ее разнообразны. Поэтому, хотя сюжетно романы и похожи между собой, в каждом из них столько нюансов и оттенков, столько пленительного очарования, что они способны доставить истинное эстетическое наслаждение современному читателю.


Дважды любимая

Наиболее значительный из французских писателей второй половины XIX века, Анри де Ренье может быть назван одним из самых крупных мастеров слова, каких знает мировая литература. Произведения его не только способны доставить высокое эстетичное наслаждение современному читателю, но и являются образцом того, как можно и должно художественно творить.Перевод с французского под общей редакцией М. А. Кузмина, А. А. Смирнова и Фед. Сологуба.


Первая страсть

Романы о любви, о первой страсти, что вспыхивает в человеке подобно пламени. Но любовь — чувство особенное, и пути ее разнообразны. Поэтому, хотя сюжетно романы и похожи между собой, в каждом из них столько нюансов и оттенков, столько пленительного очарования, что они способны доставить истинное эстетическое наслаждение современному читателю.


Ромэна Мирмо

Спокойный ритм, пастельные тона, бодрящий морской воздух… да, пожалуй, «Амфисбена» — самый светлый роман де Ренье.В романе «Ромэна Мирмо» — все иначе: он подобен темному красному вину, такой же терпкий и обжигающий; его ритм — тревожные, глухие удары тамбурина; его краски — краски огненного заката.Но объединяет эти романы одно: тщетность человеческих усилий в борьбе с таким могущественным противником, как Любовь.


Черный трилистник

РЕНЬЕ (Regnier), Анри Франсуа Жозеф де [псевд. — Гюг Виньи (Hugues Vignix); 28. XII. 1864, Он-флер (департамент Кальвадос), — 23. V. 1936, Париж] — франц. поэт. С 1911 — член Франц. академии. Происходил из обедневшего дворянского рода. Обучался в парижском коллеже. С сер. 80-х гг. Р. вошел в круг молодых писателей, образовавших школу символизма, был завсегдатаем «лит. вторников» вождя школы С. Малларме, к-рый оказал на него влияние. В течение 10 лет выступал в печати как поэт, впоследствии публиковал также романы, рассказы, критич.


Рекомендуем почитать
Телеграмма

Перед вами юмористические рассказы знаменитого чешского писателя Карела Чапека. С чешского языка их перевел коллектив советских переводчиков-богемистов. Содержит иллюстрации Адольфа Борна.


Редкий ковер

Перед вами юмористические рассказы знаменитого чешского писателя Карела Чапека. С чешского языка их перевел коллектив советских переводчиков-богемистов. Содержит иллюстрации Адольфа Борна.


Виктория Павловна. Дочь Виктории Павловны

„А. В. Амфитеатров ярко талантлив, много на своем веку видел и между прочими достоинствами обладает одним превосходным и редким, как белый ворон среди черных, достоинством— великолепным русским языком, богатым, сочным, своеобычным, но в то же время без выверток и щегольства… Это настоящий писатель, отмеченный при рождении поцелуем Аполлона в уста". „Русское Слово" 20. XI. 1910. А. А. ИЗМАЙЛОВ. «Он и романист, и публицист, и историк, и драматург, и лингвист, и этнограф, и историк искусства и литературы, нашей и мировой, — он энциклопедист-писатель, он русский писатель широкого размаха, большой писатель, неуёмный русский талант — характер, тратящийся порой без меры». И.С.ШМЕЛЁВ От составителя Произведения "Виктория Павловна" и "Дочь Виктории Павловны" упоминаются во всех библиографиях и биографиях А.В.Амфитеатрова, но после 1917 г.


Том 6. Приключения Гекльберри Финна. Янки из Коннектикута при дворе короля Артура

В шестом томе собрания сочинений Марка Твена из 12 томов 1959-1961 г.г. представлены романы  «Приключения Гекльберри Финна» и «Янки из Коннектикута при дворе короля Артура». Роман «Приключения Гекльберри Финна» был опубликован в 1884 году. Гекльберри Финн, сбежавший от жестокого отца, вместе с беглым негром Джимом отправляются на плоту по реке Миссисипи. Спустя некоторое время к ним присоединяются проходимцы Герцог и Король, которые в итоге продают Джима в рабство. Гек и присоединившийся к нему Том Сойер организуют освобождение узника.


Покушение на убийство

Перед вами юмористические рассказы знаменитого чешского писателя Карела Чапека. С чешского языка их перевёл коллектив советских переводчиков-богемистов. Содержит иллюстрации Адольфа Борна.


Сумерки божков

В четвертый том вошел роман «Сумерки божков» (1908), документальной основой которого послужили реальные события в артистическом мире Москвы и Петербурга. В персонажах романа узнавали Ф. И. Шаляпина и М. Горького (Берлога), С И. Морозова (Хлебенный) и др.