Встреча в Шереметьево - [4]
— Говорит, что у них не осталось ни одного польского чемодана.
— Что же делать?
— Говорит, что можно попытаться зайти со служебного входа.
— А где это?
— Там, дальше, где туалет.
Она побежала туда. Вскоре вернулась.
— Представляешь, там на вахте никого нет. Заходи спокойно и ищи, кого надо. Но я не решилась: запретная зона.
— Кого–нибудь видела?
— Там стоят несколько человек на контроле, но я никого не узнала.
— Так, — разозлился я. — Мне это уже надоело. Пошли!
— Куда?
— Спросим в справочной.
— О чём?
— Там видно будет.
Мы отыскали окошко с надписью «Информация». Подождали, пока девушка обменяется парой английских фраз с молодым парнем. Потом я стал объяснять, что нам не удалось встретить пассажирку из Варшавы.
— И что же вы хотите?
— Нельзя ли как–нибудь выяснить, прилетела ли эта пассажирка на польском рейсе?
Девушка показалась мне чуть заторможенной (от жары, что ли?). Она пристально вглядывалась мне в лицо, словно у меня была большая бородавка на носу. Похоже, девушка что–то мучительно взвешивали в уме, размышляла о чём–то. Говорить или не говорить, что ли?
— У всех приезжих проверяют паспорта, — сказал я. — Есть ведь там какие–то списки… Я сам не раз видел, что там сверяются по компьютеру…
— У нас такой информации нет. Наше дело сообщать номер рейса, время прибытия или отправления и так далее.
— А кто же может нам помочь?
— Обратитесь в «Аэрофлот».
— ???
— Мы — справочная служба. Сведений о пассажирах у нас нет.
— А где… гм… «Аэрофлот»?
— На втором этаже.
Мы быстро нашли окошко с соответствующей надписью, но, судя по всему, там про–давали билеты, только и всего. И всё же я отважился обратиться туда за помощью.
— У нас нет информации о прибывших пассажирах.
— А у кого есть?
Мне ответили уклончиво:
— Вероятно, вам может помочь только начальник смены. Это здесь, на этаже, чуть дальше по коридору.
К начальнику смены мы не пошли. Я уже понял, что мне не добиться истины. Возле очередного буфета, где цены были задраны до потолка и только потолок мешал задрать их ещё больше, мы заметили ещё одно окошко «Информация».
— Давай попытаем счастья ещё и здесь. Интересно, а эти какую информацию дают?
Но и там нам отвели то же самое.
— Данных о прибывших пассажирах у нас нет.
— А может быть, она уже зарегистрировалась на рейс до Гонконга?
— А этого мы вам никогда не скажем! — гордо отрезала женщина за окошком.
Детектив!.. «Ах, постоялые дворы — аэропорты девятнадцатого века!», — вдруг не совсем кстати вспомнилась мне песенка Александра Городницкого. Зачем у нас проверяют паспорта в этих аэропортах? Кому нужны эти сведения? Цээрушникам? ФСБ? Организации по борьбе с международным терроризмом?
Мы сделали ещё круг по второму этажу здания, внимательно вглядываясь в лица читающей, жующей, спящей, скучающей публики. Потом повторили наш манёвр на первом этаже.
— Шесть часов вечера, — сказала жена. — Мне скоро на поезд. Поехали домой. Отыскать человека в этом здании невозможно.
Я подхватил сумку с продуктами, и мы пошли к автобусу.
— Не расстраивайся, — успокаивала меня жена.
— Да как же не расстраиваться? Я думал, что буду вспоминать потом эту встречу очень долго. А теперь, оказывается, долго буду жалеть… Есть несколько вариантов развития событий, — анализировал я на ходу. — Первое: пани Галина по какой–то причине не вылетела этим рейсом. Второе: мы по какому–то роковому стечению обстоятельств случайно разминулись с ней. Или не узнали…
— Мы что же — совсем ненормальные?
— Третье: решив, что самолёт в Гонконг летит из Шереметьева‑1, она вышла из другой двери и пошла на автобус.
— Там, где мы с тобой стояли, единственный выход из здания аэропорта!
— Ну, тогда я не знаю, что и думать!
— Только не вздумай звонить пану Эдварду! Он там, в Варшаве, с ума сойдёт.
— Ну да, — согласился я. — Пол — Польши поднимется по тревоге: в России исчезла профессор Галина Янашек…
— А ты ещё хотел пригласить пани Галину в гости, пообедать дома, побродить по Москве…
— А ведь это было так возможно. До самолёта в Гонконг, оказывается, у нас оставалось часов десять. А я ещё и фотоаппарат захватил с собой…
…На следующее утро позвонил пан Эдвард.
— Алёша?
— Да, я.
— Я знаю, что встреча не состоялась…
Тут я обрадовался: скорей всего, ему сообщила об этом жена. Значит, с ней всё в порядке.
— Она только что звонила из Гонконга. Представь себе: в России её не выпустили из самолёта!
— Но почему?!
— У неё не было визы.
— А это нужно было?
— Польша вошла в состав Евросоюза. Теперь требуется виза в Россию.
— А раньше я ездил к вам, как в Тамбов…
— Да, времена теперь другие.
— Почему же у неё не было визы?
— В Польше нам сказали, что, раз уж она летит в Гонконг, виза не нужна. Но оказалось, что это в Гонконг она не нужна, а в Россию нужна.
— Так кто же виноват — Польша или Россия? Кто сплоховал?
— Вероятно, тут какое–то недоразумение. Что поделаешь? Иногда бывает…
«Вот, дожили, — подумал я. — Из одного соседнего государства в другое требуется виза, а из Варшавы в Гонконг — не нужна… Полное ощущение, что кто–то очень заинтересован в том, чтобы славянские народы жили порознь…»
— Галина сидит в отеле, никуда не пошла. Говорит, что там очень жарко, тридцать пять градусов. Расстроена очень. Ей неловко перед вами. Получается, что она вроде как не вышла к вам из самолёта.
На даче вдруг упал и умер пожилой человек. Только что спорил с соседом о том, надо ли было вводить войска в Чечню и в Афганистан или не надо. Доказывал, что надо. Мужик он деревенский, честный, переживал, что разваливается страна и армия.Почему облако?История и политика — это облако, которое сегодня есть, завтра его уже не видно, растаяло, и что было на самом деле, никтоне знает. Второй раз упоминается облако, когда главный герой говорит, что надо навести порядок в стране, и жизнь будет "как это облако над головой".Кто виноват в том, что он умер? Покойный словно наказан за свои ошибки, за излишнюю "кровожадность" и разговорчивость.Собеседники в начале рассказа говорят: война уже давно идёт и касается каждого из нас, только не каждый это понимает…
Повесть Алексея Петрова «Голуби на балконе» читать легко, и это несомненное достоинство произведения, опубликованного в интернете. Возможно, этот текст не вызовет огромного потрясения. Если вы начнете его читать, то попадете в мир далеких от нас реалий. Хотя, возможно, не такой уж далекий. Даже мое поколение может вспомнить начало восьмидесятых. Только этот период для нас, пожалуй, более радужный, чем для героев повести Алексея Петрова: детство навсегда остается детством.Герои повести прощаются со студенческой юностью, сталкиваются с абсолютно «взрослыми проблемами»: поиском жилья, распределением, бюрократией.
Внимательный читатель при некоторой работе ума будет сторицей вознагражден интереснейшими наблюдениями автора о правде жизни, о правде любви, о зове природы и о неоднозначности человеческой натуры. А еще о том, о чем не говорят в приличном обществе, но о том, что это всё-таки есть… Есть сплошь и рядом. А вот опускаемся ли мы при этом до свинства или остаемся все же людьми — каждый решает сам. И не все — только черное и белое. И больше вопросов, чем ответов. И нешуточные страсти, и боль разлуки и страдания от безвыходности и … резать по живому… Это написано не по учебникам и наивным детским книжкам о любви.
Понимаете, в чём штука: есть вещи, о которых бессмысленно говорить. Например, смысл жизни. Зачем о нём говорить? Надо прожить жизнь, оно и будет понятней.Алексей Петров пишет о любви к музыке, не ища в этом смысла. Он просто рассказывает о том, как он жил, и музыка жила с ним.
Забавный рассказ о молодом авторе, который сожалея о том, что все интересные темы "расхватали" до него пытается писать свои рассказы о чем угодно, беря сюжеты из окружающей его действительности.Действительно, что только не служит порою для автора толчком к написанию своего произведения. Даже вот такой "Дерьмовый случай" из жизни.
О сафари в Сахаре, верблюдах, бедуинах и звёздном небе.
О чем шушукаются беженцы? Как в Сочи варят суп из воробья? Какое мороженое едят миллиардеры? Как это началось и когда закончится? В «Библии бедных» литература точна, как журналистика, а журналистика красива, как литература. «Новый завет» – репортажи из самых опасных и необычных мест. «Ветхий завет» – поэтичные рассказы про зубодробительную повседневность. «Апокрифы» – наша история, вывернутая наизнанку.Евгений Бабушкин – лауреат премии «Дебют» и премии Горчева, самый многообещающий рассказчик своего поколения – написал первую книгу.
Последние два романа Александра Лыскова – «Красный закат в конце июня» (2014 г.) и «Медленный фокстрот в сельском клубе» (2016 г.) – составили своеобразную дилогию. «Старое вино «Легенды Архары» завершает цикл.Вот что говорит автор о своей новой книге: «После долгого отсутствия приезжаешь в родной город и видишь – знакомым в нём осталось лишь название, как на пустой конфетной обёртке…Архангельск…Я жил в нём, когда говорилось кратко: Архара…Тот город навсегда ушёл в историю. И чем дальше погружался он в пучину лет, тем ярче становились мои воспоминания о нём…Бойкая Архара живёт в моём сердце.
Есть на свете такая Страна Хламов, или же, как ее чаще называют сами хламы – Хламия. Точнее, это даже никакая не страна, а всего лишь небольшое местечко, где теснятся одноэтажные деревянные и каменные домишки, окруженные со всех сторон Высоким квадратным забором. Тому, кто впервые попадает сюда, кажется, будто он оказался на дне глубокого сумрачного колодца, выбраться из которого невозможно, – настолько высок этот забор. Сами же хламы, родившиеся и выросшие здесь, к подобным сравнениям, разумеется, не прибегают…
В третьем томе четырехтомного собрания сочинений японского писателя Кобо Абэ представлены глубоко психологичный роман о трагедии человека в мире зла «Тайное свидание» (1977) и роман «Вошедшие в ковчег» (1984), в котором писатель в гротескной форме повествует о судьбах человечества, стоящего на пороге ядерной или экологической катастрофы.
Олег Николаевич Михайлов – русский писатель, литературовед. Родился в 1932 г. в Москве, окончил филологический факультет МГУ. Мастер художественно-документального жанра; автор книг «Суворов» (1973), «Державин» (1976), «Генерал Ермолов» (1983), «Забытый император» (1996) и др. В центре его внимания – русская литература первой трети XX в., современная проза. Книги: «Иван Алексеевич Бунин» (1967), «Герой жизни – герой литературы» (1969), «Юрий Бондарев» (1976), «Литература русского зарубежья» (1995) и др. Доктор филологических наук.В данном томе представлен исторический роман «Кутузов», в котором повествуется о жизни и деятельности одного из величайших русских полководцев, светлейшего князя Михаила Илларионовича Кутузова, фельдмаршала, героя Отечественной войны 1812 г., чья жизнь стала образцом служения Отечеству.В первый том вошли книга первая, а также первая и вторая (гл.
Книга «Ватиканские народные сказки» является попыткой продолжения литературной традиции Эдварда Лира, Льюиса Кэрролла, Даниила Хармса. Сказки – всецело плод фантазии автора.Шутка – это тот основной инструмент, с помощью которого автор обрабатывает свой материал. Действие происходит в условном «хронотопе» сказки, или, иначе говоря, нигде и никогда. Обширная Ватиканская держава призрачна: у неё есть центр (Ватикан) и сплошная периферия, будь то глухой лес, бескрайние прерии, неприступные горы – не важно, – где и разворачивается сюжет очередной сказки, куда отправляются совершать свои подвиги ватиканские герои, и откуда приходят герои антиватиканские.