Встреча - [4]

— Какие? — спросил я то, что и должно было спросить.

— Время наступило действительно жуткое, — сказал Алекс Андр. — Вы и не представляете, насколько ядовиты ваши излучения. И потому, повторяю, Крест можно практиковать лишь вблизи Меня, Жизнедателя вашего. Если бы отец приехал сюда раньше — не умер бы. Наступила тишина. Каждый, я думаю, осмысливал сказанное. Мне казалось, Саша что-нибудь еще спросит об отце, как хоронили его, что ли, много ли собралось народу, вообще — как все было… Но он не спросил про отца. Он продолжал:

— Или совсем ослепли, не видите; — Мир Земной приближается к своему завершению. Время ваше исчерпано вами. В Мир Земной началось вторжение Голографических Сущностей — через живых людей. Отсюда всякие там экстрасенсы, целители, ясновидящие… Благодать нисходит с небес? Ошибаетесь! Порождение самих людей — Молох — пожирает своих подданных — вот что! А кроме того, из космических глубин приближается Гравитационный голографический Ветер. Перед его Огнем жизнь на Земле устоять не сможет. Разрушения произойдут на всех уровнях. Надо понять и осмыслить: Огненная Шаровая Волна Сознания Демиурга Мира Земного и Мира Небесного приближается к планете Земля со всех сторон!

— Для чего нужны все эти разрушения?

— Чтобы испепелить слуг диавола, самого Молоха; спасти воистину любящих Бога. Осознайте же момент и поспешите очистить Сердце жизни вашей — Священную Чашу Накоплений Творца Небесного во всех вас! Только Чистота Чаши может спасти, не понимаете?

Я вспомнил, Алекс Андр занят сейчас трудом воистину титаническим — строит над Алтаем Сферу, радиус которой составляет 2242 километра. На грани фантастики, конечно, но кто знает… Спросил и об этом: зачем нужна Сфера? Чтобы спастись от Гравитационной Волны?

— Когда Сфера будет готова, Я, Демиург Мира и Спаситель ваш, введу в нее нужных Мне людей с очищенной Чашей, и Я выведу Мне ненужных.

— Работа продвигается успешно?

— За сутки Я "прохожу" по пятьдесят километров.

— По земле?

— Я строю Сферу, неужели не понятно?!

— Значит, каждый день по пятьдесят километров во все стороны — как бы из одной точки?

— Да, из точки, где мы находимся. Именно здесь — Анахата Земли. Именно сюда я приглашаю званых и избранных — Тебя, на- пример, мать свою, сестру, даже Милицу, еще некоторых… Не все хотят слышать. Имеющие уши — не слышат! Мать выдвигает мне идиотский ультиматум — вернуться к ней, заняться хозяйством, быть хозяином… Она в своем уме? Вернуться нам сейчас в мир — это значит умереть на третий день от отравления вашими ядовитыми излучениями — не понимаете? Не мы к вам должны вернуться, а вы к нам прийти сюда на поселение, других вариантов нет.

— Но мать не может бросить дом… Да и куда прийти? Вот сюда, в эту избушку?

— Пусть продаст дом, купит в Усть-Коксе.

— Это легко сказать, не так-то просто сделать.

— Я вижу, вы все там рехнулись! Не понимаете, жизни вашей, вас всем, осталось не больше двух лет! Вы нам выдвигаете свои идиотские ультиматумы, Голограмма Мира — свои, смертные! Учтите, за всякое скверное слово ваше в Мой адрес, за непослушание Голограмма Мира приговаривает вас к одному — к. Смерти. Даю срок опомниться всем и быть здесь — до тридцатого апреля сего года. Все!

— То есть на размышление осталось чуть больше месяца? Это нереально, так не получится… Но он не слушал меня.

— Учтите, придете с должным уважением — как к Демиургу Мира вашего, — дам вам спасение и дам объяснение Законов Пространства, рекомендации. Несмертие вам подарю всем — разве мало?! Но если придете с камнем за пазухой, предупреждаю, передай всем, и особенно Милице своей, — срок вашей кончины приближу, испепелю!

Далее началось то, о чем и вспоминать не хочется. Алекс Андр вдруг на глазах сделался как одержимый. Может, это и было настоящее одержание. Он начал орать, именно орать, натужно и истерично, что Милица моя, такая-сякая… Я нисколько не знаю ее прежнюю жизнь, а она, эта ее жизнь…

О Господи! Как я только все это выдержал. Первым порывом было — вскочить и заорать в ответ, что это неправда! Неправда! Что он мелет, не зная что, неведомо для чего и зачем… Потребовать, чтобы он. Спаситель и Демиург, немедленно перестал оскорблять, человека, постыдился бы хотя своей Лены, уж она-то наверняка знает Милицу… И вторым моим движением, стремлением было — вообще выскочить вон из этой душной избушки, подальше, подальше!

Но куда бежать — в ночь? В тайгу? Нет, это безумие, безумие. И высказать ему все в глаза, вот этому орущему с пеной у рта, одержимому, высказать все, что о нем теперь думаю, — это значит то же самое, что и уйти немедленно, хлопнув дверью, раствориться в тайге. Это значит порвать с ним, порвать навсегда. Порвать с Заколдованным Принцем, именно — с Заколдованным, теперь я не сомневался нисколько.

Немного успокоившись, я начал думать о том, какая все-таки черная неблагодарность с его стороны — вот сейчас, в отсутствие Милицы, поливать ее грязью. Ведь она сюда же, в эту избушку, таскала тяжелейшие, неподъемные даже для здорового мужчины рюкзаки, последнее отрывала от себя — масло, сметану, творог, крупы разные, банки с вареньем и медом, чтобы ему, Саше, было здесь сытно и хорошо, чтобы его Лена с дитем ни в чем не нуждалась… Откуда такая неблагодарность у человека, называющего себя Демиургом Мира, Спасителем, Жизнедателем?