Зачем вы задаёте мне вопросы, если потом прерываете? Итак, Блашич сидел в секретариате, за его спиной висел портрет Лидера, партийного вождя с маленькими жестокими глазками и мягкими усами, придающими его лицу добродушие. «Сын Солнца с испепеляющим взглядом, дарующий свет всем смертным». Да, Блашич любил тешить своё самолюбие подобными фразами на латыни. Пар от чашечки кофе оседал на его очках, и он вытирал платком одну лишь левую линзу. У него потела покрытая рыжевато-белёсыми волосками, как у альбиносов, шея, светлые брови искусственно старили его гладкое детское лицо. Он говорил спокойным, убеждающим профессорским тоном: «Я думаю, что для тебя идеальным местом будут верфи и стройки Фьюме». На столе его были разложены сданные учениками тетради с заданиями принесенными им на проверку из лицея, и, вероятно, предназначенные для перевода отрывки «Аргонавтики» Аполлония Родосского. Он славился своей требовательностью, подчас суровостью по отношению к ученикам, утверждая, что без греческого языка невозможно понять человечество, которое мы должны освободить и вновь создать. «Вот куда идут лучшие из лучших, они же наиболее политически подкованные. Те из Монфальконе — замечательные товарищи, и что только эти ребята в жизни ни повидали… Многие побывали в фашистских тюрьмах, немецких лагерях, как и ты, нигде не дав слабины, некоторые были ко всему прочему в Пятом полку в Испании. Да, я знаю, и ты там был. Они одно целое, монолит, настоящие революционеры, но мы не в игры играем, и даже не участвуем в соревновании. В Партии нет места горячим головам: юношеский максимализм натворил гораздо больше бед, чем все цепные псы режимов, как, например, в Испании, ведь всё случилось из-за троцкистов и анархистов…». Блашич невольно украдкой посматривал на мою ногу без ботинка под столом.
«Бессмысленно начинать всё по новой. Все мы восхищаемся теми ребятами из Монфальконе и их товарищами, поскольку они смогли бросить всё, что имели, и отправиться строить социализм в соседнем государстве, то есть в государстве наших соседей, друзей и близких.
Югославию разрушила война; теперь необходимо возвести фундамент нового мира, воздвигнуть из пепла страну, и сделать это должны монфальконцы; конечно, ситуация довольно запутана, будет нелегко: у югославской Партии много своих проблем — опять же застарелые коросты идеологии и национализма — впрочем, нам в Триесте об этом давно известно до мелочей. И гениального, порой даже слишком, товарища Тито мы хорошо знаем, и наших готовых пожертвовать всем товарищей, и то, что воля помогает бороться, а энтузиазм ценен как никогда прежде… Всё это да, но национальный вопрос — дело тонкое, деликатное, особенно после того, как Югославия завладела Истрией. Разумеется, национальный вопрос — это пережиток буржуазного строя, и он не должен быть преградой, к тому же для нас его не существует вовсе, но всё-таки, с политической точки зрения, необходимо брать в расчёт незрелость этого народа и его правящего класса. Нельзя думать, что с проблемой сведены счеты, и она преодолена, осталась в прошлом: перед нами всё ещё стоят крепкие стены непонимания… Было бы типичным экстремистским выпадом, системной ошибкой…, но товарищи решили иначе…
В общем, неплохо, когда есть кто-то с головой на плечах, кто может наблюдать, оценивать ситуацию, помочь, скоординировать действия, в нужный момент остановить, если это представляется возможным, иначе говоря, проконтролировать, а ещё, что самое важное, сообщить, как обстоят дела внутри структуры, какие сформировались группы и каковы тенденции… Хорошо, когда Партия в курсе всего и действует сообразно полученной информации. Разумеется, осторожно, стараясь не обидеть тех, кто рвётся в бой, не дать им заметить: будучи обиженными, они натворят много неприятностей», — во взгляде Блашича чувствовалось полное удовлетворение, — «Между тем, все прекрасно понимают, что порученная Партией миссия — это не отпускная поездка, а занятие не из лёгких…
Ты принесёшь Партии больше пользы, если будешь там, а не здесь. Возможно, по их мнению, в секретариате федерации, — согласен, важной автономной ячейки локального масштаба, — будет достаточно одного человека, меня, а ты нужен для более трудного и рискованного, разумеется, в определённых рамках, задания… Между нами, товарищами по Партии, говоря, так мы и закроем тему небольшого недоразумения, связанного с вопросом руководства в штаб-квартире. Да, конечно, я знаю, что ты вовсе не претендовал на моё место, тебя интересуют совсем другие вещи, более авантюрного свойства, приключения, но слухи — штука опасная, и Партии они не нужны», — он широко улыбнулся, — «В душе ты уже один из них. Поэтому будет верно, если ты отправишься вместе с ними, я же останусь в кабинете, буду проверять упражнения по греческому языку в перерывах между телефонными звонками и ожидать распоряжений Центрального комитета. Ничего не поделаешь: так решила Партия. Мы доведем до твоего сведения, каким образом и с кем связываться», — он встал и протянул мне руку, — «Товарищ Тавани объяснит тебе все детали. Прощай, товарищ».