Всеволод Сергеевич Семенцов и российская индология - [123]
7. Узнай и тех, кто среди нас лучшие, о среди брахманов превосходный;
[Вот они], вожди моего войска: чтобы упомянуть и о них, тебе называю -
8. Сам ты, и Бхишма, Карна, Крипа также, в боях победный,
Ашваттхаман и Викарна, также и сын Сомадатты.
9. Многие также иные герои жертвуют ради меня жизнью:
Владеющие различным орудием, все они опытны в ратном деле.
10. Но недостаточна та наша сила, хранимая Бхишмой:
А эта — достаточна, этих сила, хранимая Бхимой.
11. Вы же, стоящие — всяк на своем месте — твердо.
Тщательно Бхишму храните, все вы и каждый [из нас].
Дурьодхана, своими глазами увидев хранимую Бхимой силу Пандавов и силу свою, хранимую Бхишмой, и поведав учителю о достаточности силы той для победы над ним, Дурьодханой, и недостаточности силы своей для победы над теми, духом смутился (I–II).
12. Старший из Куру [Бхишма] — прадед львиный клич издал тогда громко,
И в свою раковину протрубил, отважный, боевой дух в нем возбуждая.
13. Тогда прогремели внезапно раковины и барабаны,
кимвалы, литавры и трубы. Тот звук был ужасен.
14. Стоя тогда на колеснице великой, белыми конями запряженной,
убийца Мадху и сын Панду протрубили в свои раковины дивные.
15. Панчаджанью [держал в руках] Кришна, Девадатту — Арджуна;
в великую Паундру протрубил Волчье Брюхо, [Бхима], чьи ужасны деянья.
Его смущение увидев, Бхишма, дабы возбудить в нем боевой дух, издал львиный клич и в раковину протрубил, чем вызвал воинственный шум, состоящий из звуков раковин и барабанов.
Тогда — тот шум услышав, Владыка всех владык, возница Партхи, а также колесничий его, сын Панду, — стоя на великой, несущей победу над тремя мирами колеснице, — протрубил в дивные раковины свои: Шри Панчаджанью и Шри Девадатту, чей звук три мира потрясает.
16. В Анантавиджаю протрубил сын Кунти, царь Юдхиштхира;
А близнецы Накула и Сахадева — в Сугхошу и Манипушпаку.
17. И великий лучник, царь Каши, и Шикхандин, колесничий великий,
Дхриштадьюмной и Вирата, и Сатьяки непобедимый,
18. Друпада и сыны Драупади, и могучерукий сын Субхадры —
Все они вместе протрубили, о владыка, каждый — в раковину свою.
19. Разорвал тот шум сердце сынов Дхритараштры,
гулом ужасным содрогнул он небо и землю.
Тогда Юдхиштхира, Волчье Брюхо (Бхима) и прочие, каждый в свою раковину протрубили, этот шум разорвал сердца всех твоих сыновей, во главе с Дурьодханой. «Именно сегодня погибло войско (сила) Кауравов» — так подумали сыновья Дхритараштры; так поведал Санджая Дхритараштре, вожделевшему их победы (12–19).
20-21. Тогда сынов Дхриташатры, выстроенных рядами, увидев,
лук подняв — ибо началась уже дротиков перестрелка, —
Хришикеше сказал тогда слово, тот, на чьем знамени Хануман, сын Панду:
Между обеих армий, о Неколебимый, поставь мою колесницу!
22. Чтобы смог рассмотреть я тех, построенных в ряду, воинственных,
с которыми мне предстоит сразиться в пылу этой битвы.
23. Воинов, готовых к бою, увижу я, что собрались сюда,
что стремятся угодить в битве злокозненному сыну Дхритараштры.
24-25. Слово это, о сын Бхараты, от Гудакеши услышав,
между обеих армий великую колесницу Хришикеша поставил,
перед всеми владыками земли, с Бхишмой и Дроной во главе,
и сказал: смотри, Партха, на этих Кауравов, сошедшихся вместе.
Тогда, увидев Дхритарагитры сынов воинственных, построенных в ряды, сын Панду, со знаменем, несущим Ханумана, испепелившего столицу Ланки, Хришикеше приказал — Тому, который, играя, усильем мысли творит, содержит и разрушает целый мир; который есть средоточье знанья, мощи, силы, владычества, геройства, победного сиянья; который, пребывая безраздельным властителем всех (внутренних и внешних) чувств людей, больших и малых; ныне, побежденный любовью ко взыскующим Его покрова, пребывал в обличье низком возницы, — «чтоб осмотреть мне воинов, готовых к бою, поставь мне колесницу на месте, для обозренья годном!» И тот послушно и проворно — перед лицом владык земли, Бхигимы, Дроны и прочих — приказание исполнил.
26-29. Тогда стоящих увидел Партха, отцов [своих], также дедов,
учителей, дядей, сыновей также, друзей, внуков,
шуринов и приятелей — в обеих армиях [они стояли].
Увидев их, всех этих родичей, выстроенных в ряды, сын Кунти,
Жалостью безмерной исполнившись, в скорби слово промолвил:
При виде этих близких людей, Кришна, воинственных, рядами построенных,
Слабеют мои члены, рот мой пересыхает,
Тело мое словно в лихорадке, волоски на коже встают дыбом.
30. Лук Гандиву выскальзывает из рук, кожа моя пылает,
устоять не могу я на ногах, словно помутился ум мой.
31. Вижу я, о Кешава, знаменья недобрые,
благого же результата я не вижу, если убью своих родичей в битве.
32. Мне не нужна, о Кришна, победа, не нужно царство или услады;
что нам в царстве, Говинда, что в удовольствиях и даже в жизни?
33. Те, ради кого нам желанны царство, удовольствия, услады, —
вот они, выстроенные в боевом порядке, жертвующие жизнью и богатством.
34. Учителя, отцы, также сыновья и деды,
дядья, шурины, внуки, тести, также [и прочие] родичи.
35. Пусть и убитый ими, не хочу их убивать, о убийца Мадху,
даже ради владычества над тремя мирами —
тем более ради [приобретения] земли!
36. Что за радость нам будет от убийства сынов Дхриташатры?
В книге впервые предпринята попытка представить историю индийской философии как историю творческих философских индивидуальностей. Опираясь преимущественно на памятники палийского канона буддистов и канонические тексты джайнов, автор реконструирует философские биографии и учения более двадцати основных персонажей реальной истории индийской мысли шраманской эпохи — эпохи первой переоценки всех ценностей и первой интеллектуальной революции Индии, датируемой VI–V вв. до н. э. Персоналия шраманской эпохи завершается философской биографией Будды, в котором автор видит своего рода итоговую фигуру первого периода всей индийской философии.
Книга посвящена восточно-западным философским штудиям Ф.И. Щербатского (1866–1942) на фоне достижений европейской сравнительной философии к началу XX в. Работы Щербатского исследуются в строго хронологическом порядке: от первой статьи «Логика в древней Индии» (1902) до последних комментариев к переводам буддийских текстов после опубликования «Буддийской логики» (1932). Среди основных компаративистских открытий Щербатского выделяются систематические параллели между буддийским идеализмом школы Дигнаги и критицизмом Канта, а также аналогии между «философией потока» у буддистов и А.
Настоящий курс рассчитан на ознакомление студентов-гуманитариев с начальными основами теологического знания, преподавание которого является новой реальностью в системе российского высшего образования. Основное содержание курса составляют лекции, посвященные логическому и историческому значению «теологии», выяснению отличия теологии от религиоведения, философии религии и религиозной философии, сложению ее современной дисциплинарной структуры и ее составляющим в виде дисциплин пропедевтических (христианская апологетика, библейская и патрологическая текстология), системообразующих (догматическое, нравственное (теотетика), литургическое, каноническое богословие, герменевтика Св.
Основой издания послужил авторский курс лекций по истории индийской философии, который впервые был опубликован в 1997 году. Первая публикация давно стала библиографической редкостью и, чтобы удовлетворить спрос, предпринято новое переработанное и существенно дополненное издание. В состав книги вошел лекционный материал, учитывающий новые данные древнеиндийских источников, прежде всего Палийского канона, более чем вдвое увеличен объем переводов древнеиндийских текстов, ранее никогда не переводившихся на русский язык. Книга может быть рекомендована в качестве учебного пособия для студентов и аспирантов гуманитарных специальностей и для всех интересующихся восточной культурой и философией.
Новая книга В. К. Шохина, известного российского индолога и философа религии, одного из ведущих отечественных специалистов в области философии религии, может рассматриваться как завершающая часть трилогии по философской теологии (предыдущие монографии: «Философская теология: дизайнерские фасеты». М., 2016 и «Философская теология: канон и вариативность». СПб., 2018). На сей раз читатель имеет в руках собрание эссеистических текстов, распределяемых по нескольким разделам. В раздел «Методологика» вошли тексты, посвященные соотношению философской теологии с другими форматами рациональной теологии (аналитическая философия религии, естественная теология, фундаментальная теология) и осмыслению границ компетенций разума в христианской вере.
Монография представит авторское осмысление ряда параметров философской теологии как новой реальности в российском философском контексте. К ним относятся отличия светской рациональной теологии от традиционного церковного богословия, дифференциация различных типов дискурса в самой рациональной теологии, выявление интеркультурного измерения философской теологии, анализ современных классификаций обоснований существования Бога, теологический анализ новейшей атеистической аргументации и самого феномена атеизма, а также некоторые аспекты методологии библейской герменевтики.
В книге представлено исследование формирования идеи понятия у Гегеля, его способа мышления, а также идеи "несчастного сознания". Философия Гегеля не может быть сведена к нескольким логическим формулам. Или, скорее, эти формулы скрывают нечто такое, что с самого начала не является чисто логическим. Диалектика, прежде чем быть методом, представляет собой опыт, на основе которого Гегель переходит от одной идеи к другой. Негативность — это само движение разума, посредством которого он всегда выходит за пределы того, чем является.
В Тибетской книге мертвых описана типичная посмертная участь неподготовленного человека, каких среди нас – большинство. Ее цель – помочь нам, объяснить, каким именно образом наши поступки и психические состояния влияют на наше посмертье. Но ценность Тибетской книги мертвых заключается не только в подготовке к смерти. Нет никакой необходимости умирать, чтобы воспользоваться ее советами. Они настолько психологичны и применимы в нашей теперешней жизни, что ими можно и нужно руководствоваться прямо сейчас, не дожидаясь последнего часа.
На основе анализа уникальных средневековых источников известный российский востоковед Александр Игнатенко прослеживает влияние категории Зеркало на становление исламской спекулятивной мысли – философии, теологии, теоретического мистицизма, этики. Эта категория, начавшая формироваться в Коране и хадисах (исламском Предании) и находившаяся в постоянной динамике, стала системообразующей для ислама – определявшей не только то или иное решение конкретных философских и теологических проблем, но и общее направление и конечные результаты эволюции спекулятивной мысли в культуре, в которой действовало табу на изображение живых одухотворенных существ.
Книга посвящена жизни и творчеству М. В. Ломоносова (1711—1765), выдающегося русского ученого, естествоиспытателя, основоположника физической химии, философа, историка, поэта. Основное внимание автор уделяет философским взглядам ученого, его материалистической «корпускулярной философии».Для широкого круга читателей.
В монографии на материале оригинальных текстов исследуется онтологическая семантика поэтического слова французского поэта-символиста Артюра Рембо (1854–1891). Философский анализ произведений А. Рембо осуществляется на основе подстрочных переводов, фиксирующих лексико-грамматическое ядро оригинала.Работа представляет теоретический интерес для философов, филологов, искусствоведов. Может быть использована как материал спецкурса и спецпрактикума для студентов.
В монографии раскрыты научные и философские основания ноосферного прорыва России в свое будущее в XXI веке. Позитивная футурология предполагает концепцию ноосферной стратегии развития России, которая позволит ей избежать экологической гибели и позиционировать ноосферную модель избавления человечества от исчезновения в XXI веке. Книга адресована широкому кругу интеллектуальных читателей, небезразличных к судьбам России, человеческого разума и человечества. Основная идейная линия произведения восходит к учению В.И.