Всемирная история. Российская империя - [55]

Все изменилось в третьей четверти XV в. Проявились ранее скрытые конфликты. Остатки вечевого строя Республики «растворились» в общепринятом олигархическом режиме Новгорода. Вечевые выступления все чаще имели антибоярский (антиолигархический) характер, их участники взывали к московским князьям с жалобами на собственных посадников (так было в 1470-х гг.). «Широкие народные массы» выступали против своего же новгородского политического режима, ища внешней поддержки. Или же «внешняя поддержка» привычно изначально содействовала местному «освободительному движению». Как всегда, нет ответов на вопросы, «кто к кому обратился», «кто кого позвал», «кто кого спровоцировал». В XXI веке остаются те же вопросы и те же варианты ответов.

Попытки реформировать жизнь Республики на теократической основе, путем усиления политических позиций, военного и политического могущества Новгородской церковной кафедры (при архиепископе Евфимии II) в целом оказались неэффективными. Далее обострялись противоречия между региональной верхушкой и «большими» новгородскими родами. Поэтому в середине XV в. под власть Москвы перешла Вологда.

И, как пишут российские историки, хорошо знающие «предмет», сложившаяся структура землевладения и общественный строй Республики не обеспечивали нужного мобилизационного потенциала. Количественно преобладали мелкие вотчины, которые не могли служить материальной основой конного ополчения. Конь для войны – это как сейчас элитный автомобиль. Стоил дорого. Дружины князей-наемников, личные отряды бояр, конные воины, средства церкви и пешее ополчение новгородцев составляли чрезвычайно разнородное, не вполне боеспособное и далеко не всегда лояльное своей новгородской власти войско. Московско-новгородские конфликты конца XIV – второй половины XV в. наглядно это продемонстрировали.

Как отстаивал Новгород свои северные «колонии»? С помощью ополчения, которое проявило определенное военное искусство и решимость в достижении поставленных задач.

Но одно дело ополченцы – они собрались, а потом разошлись. Поддерживать надо было «региональные олигархические кланы». Поэтому власть Новгорода щедро финансировала таковые: речь шла о реальных интересах – дорогие экспортные товары (меха, продукты рыбной ловли, речной жемчуг и т. д.). Причем этим экспедициям противостояли отнюдь не главные силы московских князей, а отряды из княжеских северных владений (Устюга, Вятки и др.) и местная верхушка, которая изменила Новгороду. Но это была борьба за колонии.

Иной была расстановка сил при походах собственно на Новгород – метрополию. Зимой 1440–1441 гг. до масштабных военных действий дело не дошло, достаточно было захватить небольшую крепость, чтобы новгородская власть поспешила удовлетворить финансовые требования московского князя Василия II. Но уже зимой 1456 г. объединенное войско вассалов и союзников московского правителя двинулось на новгородские земли. Показательный эпизод: московский авангард захватил богатую Старую Руссу (центр соледобычи) и, как положено, принялся грабить. Для охраны добычи выделили относительно небольшое воинское подразделение. Но когда подошло многотысячное новгородское ополчение, это подразделение успешно ему противостояло.

После сражения под Руссой и до подписания договора московские отряды продолжали грабить и брать в плен население. Под власть Василия II перешла часть северных владений Новгорода. Летняя кампания 1471 г. и ее центральное событие – битва на реке Шелони – сделали еще более очевидной военную недееспособность правящей элиты Новгорода. Новгородцы признали себя «вотчиной» великих московских князей. Под запрет попали неконтролируемые отношения с Литвой. Поздней осенью 1477 г. и зимой 1478 г. даже не понадобилось активных военных действий для окончательной ликвидации Новгородской республики: было достаточно блокады города московскими войсками. Город и Республика, по сути, сдались. Для политического выживания их тогдашняя система оказалась неэффективной – прежде всего в военно-политическом, а не в экономическом смысле.

Для Москвы включение Новгорода в состав единого государства стало актуальным на рубеже 1460-х – 1470-х гг. К осознанию своего значительного военного превосходства прибавилась удачная международная ситуация. С начала 1470-х гг. активность Казимира IV, великого князя литовского и польского короля, явно была ориентирована на Европу. К тому же ордынские проблемы (Орда была окончательно разгромлена войсками Киевского княжества еще в 1455 г. и теперь доживала последние дни) легче было решать, используя экономический потенциал и человеческие резервы Новгорода. Были и реальные поводы для перехода к решительным действиям. Новгородцы захватили на севере часть владений белозерских и ростовских Рюриковичей (республика против монархий и родственников монархий), а те перешли под сюзеренитет московских правителей.

В Новгороде «приватизировали» заметную часть великокняжеских земель и прибылей. Реальностью политической жизни была пролитовская позиция части новгородского боярства. Правда, это не предполагало лишения Новгорода самостоятельности. Литва обычно действовала «мягко» – до поры до времени.