Всемирная история. Российская империя - [54]

Считается, что демократическому устройству Новгорода противостояли деспотические нормы общественной жизни и державного строя Московского великого княжества. Несомненно, модели социальной иерархии и государственных институтов Москвы и Новгорода существенно отличались. Однако по сути это был симбиоз в чем-то принципиально схожих повинностей, которые сложились исторически. Важно только определить границы сходств и различий.

В свое время легендарный Рюрик был «призван» в новгородские края. Самого Новгорода еще не было, было Рюриково городище. Был ли Рюрик или не был, мы не знаем. Но название «Русь» закрепится южнее – в Киеве. Там и сформируется «Руськая земля». Но Новгород традиционно еще будет много значить для Рюриковичей, пока там не установилось республиканское управление. Так кто был исторически более «прав» – Новгород или Москва? Или кто бы мог «стать лучше, чем Россия сейчас»? На подобные вопросы обычно у историков ответа нет. Обратимся же к трактовке российских авторов, поскольку в Украине отсутствует школа или направление изучения истории России XIV–XVI вв.

В XV в. наступил финал золотоордынской зависимости. В экономических основах жизни средневекового Новгорода и Центральной России (Волго-Окское междуречье) не было принципиальных различий: это пахотное зерновое земледелие в «рискованной зоне ведения хозяйства» (так написано в руcской Википедии). Разница заключалась в темпах роста, масштабах и развитии городских ремесел и промыслов. Новгород очень рано занял уникальное место во внешних экономических связях империи Рюриковичей, а в течение XIV–XV вв. закрепил статус главного посредника между Северной Европой, с одной стороны, и северной территорией владений Рюриковичей, которая с XIII в. привыкла называть себя Русью, – с другой. По разнообразию ремесел, уровню мастерства ремесленников, привлечению к торговым операциям населения, масштабам экономической экспансии (еще в XII в. Новгородцы перешли Северный Урал и стали осваивать Сибирь) Новгороду не было равных среди северо-руських городов и княжеств. Социально-политическое устройство боярской республики в начале XV в. приобрело четкие олигархические черты, и в первой половине столетия Новгород находился в зените успеха и богатства.

Этому во многом способствовало геополитическое расположение Новгорода и взлелеянное веками искусство его боярской элиты эффективно защищать свои интересы, играя на противоречиях мощных в военном плане соседей. Новгородский государственный строй сохранил «князя» (как «стратега» в Древней Греции или военного консула в Риме) и связанные с ним институты суда и управления как обязательный элемент.

Монгольское нашествие не затронуло Новгород, но в результате усилий Александра Невского в пределах Золотой Орды Новгород стал частью владений и ярлыка[34] на Великое княжение во Владимире-на-Клязьме. Великий князь автоматически имел формальные права и на Новгород, в частности, право собирать или получать ордынский выход (дань), и в принципе такое положение действовало до конца «новгородской модели» в середине XV в.

Новгород хотел себе большей «независимости» или пространства для маневров. Новгородцы пытались деньгами поддерживать борьбу между князьями будущей Центральной России, опасаясь чрезмерного утверждения одного из княжеств, но никогда не втягивались в военные действия. Они поддерживали Москву в противостоянии с Тверью в первой трети XIV в. и различных других противников Москвы – с конца XIV в.

Необходимой составляющей внутреннего устройства Новгорода со второй половины XIV в. стали фигуры князей-«кормленщиков», то есть военных наемников, которые обеспечивали отряды в случае конфликтов на внешних границах основной территории республики. Критерии отбора, кроме профессиональных, имели и политическую составляющую: литовские князья уравновешивали московское давление. Иногда князьями-кормленщиками становились те, кого изгнали из родовых вотчин московские князья.

Конец XIV – середина XV в. были успешными для Новгорода. Полагаясь то на Москву, то на Литву, Новгород эффективно сопротивлялся натиску со стороны Ливонского ордена. Используя политическую поддержку Москвы, Новгород вполне успешно противостоял Великому княжеству Литовскому, особенно в 1410—1420-х годах, во времена Витовта. Тевтонский орден уже был разгромлен в «битве народов» при Грюнвальде в 1410-х годах, и Витовт пытался собрать все возможные дивиденды.

Так же обстояли дела с Москвой: все ее попытки захватить новгородские земли на севере или расширить там владения подвластных ей служилых князей (отчасти из московских Рюриковичей) в конце XIV – первой трети XV в. были безрезультатными. На основной территории Новгорода располагались волости, входившие ранее в домен («должностное владение») князей, которые владели новгородским столом (нередко они становились собственностью новгородской епископской кафедры, то есть церкви). Менялся адресат ряда платежей и пошлин: вместо великокняжеской казны они попадали теперь к князьям-кормленщикам.

Однако параллельно происходило отторжение большей части смежных владений великих князей Владимирских и Новгорода (Волок Ламский, Бежецкий Верх, Вологда и др.) в пользу князей. Одной из причин этого было глубокое противоречие между новгородской боярской элитой и местной верхушкой, особенно в районах вотчинного землевладения. Уже в первой трети XV в. московские правители как великие князья Владимирские передали своим князьям-вассалам в виде уделов Волок Ламский и Бежецкий Верх.