Всемирная история. Российская империя - [30]

» (с. 25). Правда, эти положительные сигналы несколько портятся хрестоматийно советским пониманием древнерусской народности. Ясно, что были моменты общности, княжеская дружина, торговля и т. д., но вряд ли можно однозначно утверждать, что «с течением времени люди перестали отождествлять себя кто с полянами, кто с древлянами, кто с радимичами, они стали себя считать единым целым» (с. 49). Перестав быть полянами и проч., они стали не «единым целым», а киевлянами (кыянами), черниговцами, смолянами, суздальцами. Это Рюриковичи и другие элитные слои могли себя считать чем-то таким. «Возникал и развивался единый древнерусский язык» (с. 49), но какая масса людей на этом языке говорила или писала? Это был книжный, письменный универсальный язык, но в разных частях государства в него проникали отголоски различных живых говоров, которые были весьма далеки от староболгарской основы. Не стоит элитные явления распространять на все население. «Древнерусская народность» слишком уж очевидно распалась, и, видимо, причины этого в чем-то коренились. Использование понятия «народность» заставляет авторов слишком уж «подтягивать» исторические реалии под шаблон этого термина. Говоря о раздробленности, авторы, опять же, вынуждены уточнять, что «тем не менее, раздробление Древнерусского государства не привело к исчезновению понятия Русской земли как единого целого. Во всех княжествах и землях проживали люди, составляющие единую древнерусскую народность, они говорили на одном языке, исповедовали единую религию» (с. 81). Слишком уж много они успели за 150 лет после принятия христианства. Слишком уж это все категорично и слабо доказуемо. У Н. И. Павленко и соавторов изложение этих процессов гораздо более последовательное.

Рассуждая об «освоении Северо-Восточной Руси», авторы говорят о ее позднем заселении славянами, а что касается Ростова, то он у них «возникший как племенной центр вятичей» (с. 85). Ну до прихода вятичей он возник, до. Юрий Долгорукий «превратил Ростово-Суздальскую землю в обширное независимое княжество» (с. 85), а Андрей Боголюбский расправился с Киевом, как раньше поступали лишь с «чужеземными городами» (с. 87). Почему? Как разные варианты государственной организации Руси фигурируют Ростово-Суздальское княжество, Галицко-Волынское и Новгородская республика. Говоря о монгольском нашествии, авторы, в отличие от советского учебника, поминают о том, что Киев на момент нападения монголов принадлежал Данииле Галицкому. Правда, и здесь фигурирует устаревшая мысль об «обескровленных монгольских войсках», которые лишь из-за этого не выполнили «завещание Чингисхана», не пошли дальше на Запад от Адриатики. Хрестоматийно-помпезной осталась сомнительная Невская битва – вспомним, она уже начала исчезать из других учебников. Битва на Чудском озере сопровождается традиционными преувеличениями. Радость «освобожденного» Пскова трудно представить, поскольку псковичи воевали против Новгорода. Он был их традиционным врагом и конкурентом. Литовцы и Даниил Галицкий в борьбе с Орденом опять не участвуют. В общем, старая советская песня продолжается: «Политический центр Руси переместился из разоренного Киева во Владимир. Сюда же в 1299 г. перенес свою резиденцию митрополит» (с. 115). А куда же делся Галич, поминаемый в предыдущих разделах? Опять тот же вопрос: кто-то из авторов может объяснить, чем Русь отличается от России? Тогда не возникало бы вопроса, почему до 1241 г. Галич есть, а потом исчезает. Как это все объяснить? Должна же быть какая-то логика изложения! Или возьмем Русь. Почему она вдруг начинает менять свои пределы и очертания?

Говоря о «борьбе русского народа против ордынского владычества», авторы уделяют-таки абзац Даниилу (признаем, есть за что), но ясно, что гораздо значимее национальный герой Александр Невский, который «подавил выступление новгородцев, направленное против ордынского порабощения» (с. 118), – но он лишь «хотел дать своей стране возможность скорее восстановить силы, подготовиться к будущей борьбе за свободу». Ясное дело, нет вопросов. Поэтому пришлось перед этим сказать, что после «смерти Даниила Орда предприняла ряд нашествий в Юго-Западную Русь, которые окончательно подорвали ее хозяйство, ослабили княжескую власть». А то ведь не понять, почему прав был Александр Невский. Поэтому, если советский учебник похоронил Юго-Западную Русь в 1241 г., то современный российский дал ей еще двадцать пять лет, «забыв», правда, про оставшиеся семьдесят. Как она протянула до 1340-х годов? Дальше все знакомо: «именно тогда началось экономическое отставание нашей страны от западноевропейских государств (а почему тогда с Западом Невский так боролся, «восстанавливая силы страны»? – К. Г.). Прервались связи южных и юго-западных княжеств с северо-восточными» (с. 119). Да, прервались, но у брата Александра Андрея Ярославича были неплохие связи с Даниилом Галицким – они хотели вместе воевать против Орды. А кто тогда связи прервал? Наверно, Александр Невский.

Как и в советском учебнике, угробленное монголами Галицко-Волынское княжество неожиданно воскресает ввиду необходимости упомянуть литовцев. Идеологический шаблон одного периода, видимо, уже не совпадает с «матрицей» другого раздела. В 1263 г. литовский князь Войшелк «заключил союз с галицко-волынскими князьями, признав их старшинство» (с. 122). При Гедимине (1316–1341 гг.) «некоторое время соперником литовского князя на юге оставалось Галицко-Волынское княжество» (с. 123). Как видим, существует жизнь после смерти. Впрочем, в целом оценка Великого княжества Литовского до распространения католичества в XV в. остается позитивной. Утверждается, что Литва «имела все шансы стать центром притяжения и для северо-восточных и северо-западных ее [Руси] земель» (с. 127). Но шансом, видимо, не воспользовалась, поддавшись западным влияниям. Смирившись с равными шансами Северо-Востока и Литвы на притяжение русских земель, авторы учебника все же еще разок норовят «потерять» Галицко-Волынское княжество – уже на карте. Карта «Великое княжество Литовское в XII–XV вв.» – так же, как и другие, – является лишь слегка подчищенной картой из советских учебников, но если раньше она опиралась на реалии XIV в. и на ней в виде заштрихованного участка фигурировала некая загадочная территория, деликатно названная «Русские земли, захваченные Польшей и Литвой в середине 14 века» (то есть Галицко-Волынское княжество), то в новом российском учебнике эта загадка устранена: пределы Литвы и Польши даются на 1462 г., что позволяет избавиться от двусмысленности. Правда, в учебниках А. Н. Сахарова и Н. И. Павленко и соавторов этой карты вообще нет, что тоже вызывает разные вопросы о мотивациях. И еще: если в советском учебнике государственным языком Литовского княжества является «русская мова», то в этом российском – «русский язык». А то вдруг вопросы возникнут насчет «мовы».