Всемирная история. Древний Рим. Эпоха великих завоеваний - [103]

Еще до начала битвы проявился фактор, игравший на руку карфагенянам. Сильный южный ветер дул римлянам прямо в лицо, и тучи песка и пыли, поднятые пунийским войском, существенно затрудняли легионерам дыхание и снижали видимость (Liv. XXII, 46, 9). Поначалу, впрочем, это не играло существенной роли, и сражение легковооруженной пехоты прошло без особого перевеса какой-либо из сторон. Единственной значимой утратой римлян стало то, что тяжелое ранение вывело из строя консула Эмилия Павла – он пострадал от камня, метко брошенного балеарским пращником. Гораздо хуже обстояло дело на правом фланге римлян, прижатом к реке и не имевшем возможности маневрировать. Схватка здесь была особенно ожесточенной, поскольку сбившиеся в свалку всадники не могли рассредоточиться, напирали друг на друга, стаскивали противников с коней и продолжали бой уже пешими. Действовавшая здесь против римской кавалерии иберийская и кельтская конница стремительным натиском опрокинула вражеские порядки и обратила римлян в бегство.

Одновременно с этим разгорелся бой тяжеловооруженной пехоты, в ходе которого кельты и иберы под натиском превосходящих сил римлян вынуждены были постепенно отходить назад, увлекая за собой неприятельские отряды. Римские воины все больше углублялись в пунийские порядки, и выпуклая часть карфагенского построения вначале выпрямилась, а затем превратилась в вогнутую, постепенно охватывая римские силы полукольцом. Плотное построение римских легионов привело к тому, что по мере продвижения вперед их колонна все больше вытягивалась в длину и сужалась по фронту. Мало задействованные в сражении ливийские пехотинцы правого и левого флангов карфагенского построения вначале ударили по флангам римской пехоты, а затем зашли ей в тыл. Окружение завершили кельто-иберийская кавалерия, прошедшая вдоль реки, и нумидийские всадники, опрокинувшие конницу римских союзников. Наступление нумидийцев началось с военной хитрости, когда 500 всадников сделали вид, что сдаются в плен, а затем, выхватив спрятанные мечи, ударили по римлянам с тыла (Liv. XXII, 48, 1–4). Когда к нумидийцам присоединились галльские и иберийские всадники, судьба сражения была окончательно решена. Командовавший кельтской и иберийской конницей Гасдрубал приказал нумидийским всадникам преследовать бежавших с поля боя союзников римлян, а сам ударил в тыл римской пехоте.

Римляне, заняв круговую оборону, сражались на пределе сил, однако вырваться из окружения им не удавалось. Действуя на ограниченном пространстве, они были лишены возможности маневрировать, а сражаться могли лишь внешние шеренги. Воинам Ганнибала нередко даже не было нужды вступать в рукопашную схватку, ведь каждый брошенный дротик или выпущенный из пращи камень неминуемо поражали цель в плотных рядах противника. Вырваться удалось лишь нескольким небольшим отрядам, которые либо направились в малый и большой римские лагеря, либо рассеялись по окрестностям. Крупнейшая из всех собиравшихся ранее римская армия была уничтожена практически полностью. Согласно Полибию, потери римлян составили убитыми около 70 тыс. пехотинцев и более 5 600 всадников, пленными – 10 тысяч. Лишь 3 тыс. воинов смогли бежать с поля боя (Polyb. III, 117, 2–4). Евтропий приводит сведения о 60 тыс. убитых пехотинцев и 3,5 тыс. кавалеристов. Погибли, по его словам, также 350 сенаторов и знатных римских граждан, занимавших ранее высокие государственные посты (Eutrop. III, 10). Явно преуменьшенные данные о потерях приводят также Плутарх и Павел Орозий. В жизнеописании Фабия Максима биограф называет такие цифры: 50 тыс. убитых и 4 тыс. плененных римлян на поле боя, а также 10 тыс. захваченных в плен в большом и малом лагерях (Plut. Fab. 16). Орозий называет цифру в 44 тыс. убитых (Oros. IV, 16, 2). Данные Тита Ливия следующие: погибли 45,5 тыс. пехотинцев и 2 700 кавалеристов, пленены – 4 тыс. пехотинцев и 1500 всадников. Из высшего командного состава погибли консул Луций Эмилий Павел, бывший консул Гней Сервилий Гемин и бывший начальник конницы при диктаторе Квинте Фабии Максиме Марк Минуций Руф, а вместе с ними восемьдесят сенаторов и бывших консульских квесторов и эдилов, двадцать девять военных трибунов и два консульских квестора (Liv. XXII, 49, 15–18). Консул Гай Теренций Варрон вместе с 50 (или, согласно Полибию, 70) всадниками смог бежать в Венусию. Потери войска Ганнибала по сравнению с потерями римлян представляются совсем незначительными – по данным Полибия, карфагенский военачальник потерял 6 тыс., а по данным Тита Ливия – 8 тыс. воинов (Polyb. III, 117, 6; Liv. XXII, 52).

Битва при Каннах вошла в историю как классический образец уничтожения превосходящих сил противника ударами с флангов с последующим окружением и истреблением. Рим был охвачен ужасом, горожане со дня на день ждали появления пунийского войска у городских стен – «никто не сомневался, что Ганнибал, уничтожив войско, осадит Рим и взятием города закончит войну – только это ему и оставалось сделать» (Liv. XXII, 55, 2). Двинуть войска на Вечный город советовали карфагенскому полководцу и некоторые высокопоставленные офицеры его армии. Так, начальник конницы Магарбал побуждал Ганнибала выступить на Рим, обещая, что уже на пятый день он победителем будет пировать на Капитолии, хотя все остальные командиры выступали за то, чтобы дать войску отдохнуть (Liv. XXII, 51, 1–2). Пунийскому военачальнику предложение сразу же двинуться на Рим показалось заманчивым, но риск был слишком большим, и он предпочел не ввязываться в эту авантюру, уклончиво ответив, что ему нужно время, чтобы все как следует обдумать. Слова, произнесенные Магарбалом в ответ на отказ Ганнибала немедля захватить Вечный город, оказались пророческими: «Да, конечно, не всё дают боги одному человеку: побеждать, Ганнибал, ты умеешь, а воспользоваться победой не умеешь» (Liv. XXII, 51, 4). Действительно, позже, вспоминая при других обстоятельствах об упущенной возможности, карфагенский полководец, по словам Тита Ливия, сожалел о том, что не воспользовался после победы при Каннах возможностью захватить Рим и тем самым завершить войну (Liv. XXVI, 7, 3). Так Ганнибал, блестяще выиграв величайшее сражение при Каннах, не смог закрепить результаты победы и упустил стратегическую инициативу. Римляне получили очередной шанс восстановить силы и продолжить борьбу.