Все случилось на Джеллико-роуд - [60]

– Была? Кто это? – спрашивает Григгс, не понимая моей реакции.

Я поднимаю фото и всматриваюсь в него, но не могу поймать ее взгляд, потому что для нее не существовало никого, кроме Вебба.

– Ее зовут Тейт, – говорю я остальным. – Это моя мама.

Я лежу в постели, все еще сжимая фотографии. На дворе час ночи, и я знаю, что нужно сделать. Все это время я думала, что ответы нужно искать здесь. Но теперь понимаю, что Тейт увезла все ответы с собой, а теперь Ханна тоже каким-то образом ввязалась во все это. Если бы я могла попросить всего об одном, я бы попросила, чтобы Ханна никогда не увидела Тейт такой, какой видела ее я. Не увидела, как роскошные волосы стали тонкими и ломкими, кожа приобрела нездоровый цвет, зубы испортились от всех тех веществ, которые она добывала, чтобы заставить себя забыть. Чтобы Ханна никогда не узнала, сколько у нее было мужчин, как жестоки могут быть люди друг к другу. Чтобы она не знала о тех моментах моей жизни, когда я чувствовала себя брошенной и дрожала от страха и отвращения. Моментах, к которым я никогда не вернусь, потому что они будут тянуть меня вниз всю мою оставшуюся жизнь, если я позволю себе задуматься о них. И это Тейт, которая спасала жизнь Ханне, рассказывая ей о Джиме и миссис Дюбоз. И внезапно я понимаю, что нужно ехать, но на этот раз так, чтобы меня не преследовал Бригадир, не подвозил по доброте душевной почтальон из Ясса и не сопровождал кадет, после встречи с которым я начну дышать совсем по-другому.

Когда я добираюсь до конца вырубки, которая ведет к Джеллико-роуд, то в глубине души даже не удивляюсь, увидев Григгса. Я узнаю его, несмотря на то, что сейчас два часа ночи и стоит полная темнота. Мы останавливаемся друг напротив друга, почти ничего не видя во мраке, но я чувствую его присутствие.

Я задаю неизбежный вопрос:

– Что ты здесь делаешь?

– А ты?

– Я первая спросила.

– А какая разница, кто первый спросил?

Я снова пускаюсь в путь.

– Не ходи за мной, Джона.

– У меня есть машина! – кричит он мне вслед. – А тебе нужно кое-куда добраться.

– Откуда ты знаешь?

– Потому что у меня есть особая способность читать твои мысли, вот откуда.

Я на секунду останавливаюсь.

– Тебе напомнить, что произошло в прошлый раз? Я больше не хочу на тебя так злиться, Джона. Просто хочу на этот раз добраться дальше Ясса и найти ее.

– Может, она не хочет, чтобы ее нашли.

– А, то есть ты в тот раз читал ее мысли? Поэтому позвонил в школу?

– Нет, но, предположим, я читал твои, и они говорили: «Что бы я там ни нашла, это убьет частичку меня». И я знаю, о чем ты сейчас думаешь. Что если сможешь найти Ханну, найдешь и свою мать.

– Ты ошибаешься, – говорю я, но возвращаюсь к нему, и мы сворачиваем на тропу, которая ведет к гаражу.

И он действительно ошибается. Потому что я думала совсем наоборот. Если я найду мать, она приведет меня к Ханне.

Мы сворачиваем с Джеллико-роуд, останавливаемся возле дома Сантанджело и пишем ему, чтобы вышел к нам. Он появляется на пороге босой и заспанный, и Григгс выходит из машины пожать ему руку. Они какое-то время болтают, но мне не хочется присоединяться к ним. Я боюсь, что оба попытаются отговорить меня от этой затеи. Сантанджело подходит к моему окну и заглядывает в машину.

– Я, как только пришел домой, записал тебе диск, – говорит он, передавая мне его.

Я киваю.

– Держи, – добавляет он, вкладывая мне в руки несколько купюр. – Это доля за клуб. Наш рядовой Джо брать отказывается.

– Нет.

– Да. Потом вернешь. Вам один бензин обойдется в целое состояние, и я не могу пообещать, что эта машина протянет всю дорогу.

Григгс открывает свою дверь.

– Нам пора.

Сантанджело просовывает голову в окно и обнимает меня.

– Раффи меня убьет, – шепчет он.

Он обходит машину и останавливается рядом с Григгсом. Оба неловко мнутся, не в состоянии признать, что давно стали друзьями. Через несколько секунд они пожимают друг другу руки.

– Ты же знаешь, что сейчас начнется. Все дерьмо полетит в тебя, – предупреждает Григгс, садясь в машину.

– С сержантом я разберусь. Но вот что я вам скажу: у вас три дня. Если не вернетесь через три дня, я им расскажу, где вы.

– Договорились, – говорит Григгс, и я киваю.

Глава 22

Где-то по дороге в Сидней я начинаю плакать и, как мне кажется, не могу остановиться. Григгс касается моей щеки, а потом опускает руку и сжимает мои пальцы. Мы какое-то время молчим. Как тогда, в поезде, меня охватывает ощущение цельности, и я снова удивляюсь, что это происходит именно тогда, когда я обращаюсь к своим самым отрывочным воспоминаниям.

Мы слушаем диск, который записал для нас Сантанджело. Немного Guns n’Roses, Кенни Роджерса и The Waterboys, а также три-четыре песни о неприлично трагичной зависимости в любви. Я замечаю улыбку на лице Григгса и тоже улыбаюсь.

У нас в общем-то нет никакого особенного плана. Проще всего было бы переночевать у Григгса дома, но он знает, что его мать позвонит Бригадиру, едва увидев нас на пороге, а мне обещали три дня без давления логики и чужого авторитета. Так что следующие семьдесят два часа мы должны провести на моей территории, играя по моим правилам. Но вспомнить все не так-то просто. За время жизни с матерью я переезжала не меньше восьми раз, потому что она была убеждена, что за нами кто-то гонится. Помню, как однажды я заснула в заброшенном доме в Мельбурне, а на следующее утро проснулась в Аделаиде. В другой раз я жила у приемных родителей. Не помню, сколько мне тогда было лет, но помню их доброту. А еще помню, как проснулась в полицейском участке. Не знаю, как я туда попала, но дорога обратно к матери показалась мне очень длинной, и теперь я понимаю, что это был полицейский участок в Джеллико.