Моей первой реакцией на множество вариантов ответа, лежащих передо мной, была паника. Я мельком глянула на других учениц, прежде чем вернуться к третьему вопросу. Ненавижу множественный выбор. И все же на вопрос хотелось ответить правильно. Я на все вопросы хотела ответить правильно. Иначе результат будет слишком печальным.
Поэтому я занялась исключением. «Г» совершенно не подходит, как и «А», значит, или «Б», или «В». Какое-то время я взвешивала оба варианта и как только собралась принять окончательное решение, услышала свое имя.
— Джозефина?
— А?
— Кажется, ты хотела сказать «извините», да, дорогая?
— Извините, сестра.
— Что ты делаешь? Читаешь, юная леди?
— М-м... да.
— «М-м, да»? Превосходно, Джозефина. Так и вижу, как в этом году ты получаешь приз за успехи в изучении английского языка. А теперь встань.
Вот и начался мой выпускной год. Я пообещала себе, что буду просто святой. Произведу величайшее впечатление на учителей и стану образцовой ученицей. Я знала, что ничего не выйдет, но не в первый же день.
Сестра Грегори подошла ко мне и, когда оказалась так близко, что я разглядела ее усики, протянула руку.
— Покажи мне, что ты читала.
Я послушалась, глядя, как она поджимает губы и триумфально раздувает ноздри, потому что я попалась.
Наставница полистала трофей и вернула его мне. Я чувствовала, как колотится мое сердце.
— Читай с того места, на котором остановилась.
Я подхватила журнал «Страсть», прочистила горло и прочла:
— «Какая ты подруга?»
Сестра Грегори демонстративно не отводила взгляд.
— «Ты на вечеринке, — начала я со вздохом, — а красивый, богатый и популярный парень твоей лучшей подруги пытается к тебе подкатить. Ты: а) вежливо улыбнешься и выскользнешь в ночь через боковую дверь; б) выплеснешь свой коктейль на его модный пиджак; в) вежливо объяснишь, что не можешь так поступить с подругой; г) немедленно расскажешь об этом подруге, зная, что она устроит сцену».
Теперь вы понимаете, почему мне сложно было выбрать «Б» или «В».
— Могу я спросить, какое отношение этот журнал имеет к моему уроку религии, мисс?
— Религии?
— Да, дорогая, — продолжила она тошнотворно саркастичным тоном. — На котором мы сейчас находимся.
— Ну... довольно непосредственное, сестра.
Вокруг послышались смешки, а я изо всех сил пыталась что-нибудь придумать.
Урок религии, первый семестр, утро понедельника — самое место, чтобы пустить сестре Грегори пыль в глаза. (Она оставила мужское имя святого, хотя этот обычай давно вышел из моды. Наверное, она считала, что таким образом точно попадет в рай. Думаю, она не осознавала, что феминизм охватил и религию и что женщины-святые на небесах, вероятно, тоже бунтуют.)
— Не потрудишься объяснить, Джозефина?
Я оглядела одноклассниц, которые почти сочувственно пожимали плечами.
Они решили, что я побеждена.
— Мы здесь обсуждаем Библию, верно?
— Лично я думаю, что ты не знаешь, что мы обсуждаем, Джозефина. Я думаю, что ты пытаешься меня обмануть.
Ноздри снова раздулись.
Сестра Грегори этим знаменита. Однажды я шепнула кому-то, что, должно быть, в прошлой жизни она была лошадью. Сестра услышала и отчитала меня, сказав, что как католичка я не должна верить в реинкарнацию.
— Обмануть вас, сестра? О нет. Просто, пока вы говорили, я вспомнила про журнал. Вы упоминали современные тенденции, которые влияют на нашу жизнь во Христе, так?
Анна, одна из моих лучших подруг, повернулась ко мне и едва заметно кивнула.
— И?
— И журнал — типичный пример, — сказала я, подняв его и всем показав. — Здесь полно мусора. Полно тестов, которые оскорбляют наши умственные способности. Думаете, здесь есть статьи под названием «Хорошая ли ты христианка?» или «Любишь ли ты своего ближнего?»? Нет. Здесь есть статьи под названием «Нравится ли тебе сексуальная жизнь?» — а ведь им отлично известно, что средний возраст читателей четырнадцать лет. Или «Имеет ли размер значение?» — и, позвольте заверить вас, сестра, имеется в виду не рост.
Я принесла сегодня этот журнал, сестра, чтобы поговорить со всеми о том, как нас, подростков, оскорбляют и как важно думать самостоятельно, а не опираясь на журналы, которые нас используют, делая вид, что воспитывают.
Сера, вторая моя подруга, ткнула пальцами себе в рот, будто собираясь рвать.
Мы с сестрой Грегори буравили друг друга взглядами, пока она снова не протянула руку. Я отдала ей журнал, зная, что она не купилась на обман.
— Заберешь его у сестры Луизы.
То есть у директрисы.
Прозвенел звонок, и я быстро собрала книги, желая сбежать от ледяного взгляда наставницы.
— Ты несла чушь, — бросила Сера на ходу. — И ты должна мне журнал.
Я побросала книги в шкафчик, не обращая внимания на сарказм подруг.
— Ну так что? — усмехнулась Ли. — «А», «Б», «В» или «Г»?
— Я бы ушла с ним, — заявила Сера, выливая на свои смазанные гелем волосы половину баллончика лака.
— Сера, если бы людей сажали за разрушение озонового слоя, ты бы получила пожизненное, — сказала я ей и повернулась к Ли: — Я бы вылила коктейль на его модный пиджак.
Второй звонок объявил начало следующего урока, и я, вздохнув, снова пообещала себе, что буду святой. В целом, я довольно часто нарушала свои клятвы.
