Все случилось на Джеллико-роуд - [3]

– Нашел кому задавать такой вопрос. Человеку, который постоянно разговаривает с директором, – встревает Ричард. – Ну ты и придурок, Кэссиди.

– У нас особенно-то и выбора не было, – говорит глава факультета Кларенс, бросив на Бена уничтожающий взгляд и отвесив ему подзатыльник.

Бен смиренно терпит такое обращение. В седьмом классе ему доставалось не реже раза в месяц, в основном от своих же старших. Он часто ходил к Ханне, и меня это раздражало. У всех факультетов были свои взрослые, которые за ними присматривали, а я, прожив в недостроенном доме Ханны целый год, не желала делить ее внимание со всей школой. Но гораздо больше меня бесят слова Бена о том, что Ханна задавала ему вопросы. Меня она никогда ни о чем не спрашивает.

– И какие это были сконы? – спрашиваю я.

Бен поворачивается ко мне, но тут же получает новый подзатыльник.

– Ладно, мне надоело, – с нетерпением говорит Ричард. – Можно уже перейти к делу?

Двенадцатиклассники смотрят друг на друга, потом переводят взгляд на нас. А потом на меня. По хижине проносится шепот, наполненный гневом, неверием, ядом. Почти все присутствующие, кроме старших, цедят сквозь зубы проклятия. Я знаю, какие слова сейчас прозвучат, но не понимаю, какие чувства у меня это вызывает. Пожалуй, я просто пребываю в своем привычном оцепенении.

– Ты не самый популярный кандидат, Тейлор Маркхэм, – говорит главный. Его голос прорезается сквозь всеобщий ропот. – Ты слишком непоследовательна, часто совершала ошибки, а побег в компании врага, пусть и в юном возрасте, был крайне необдуманным поступком с твоей стороны. Но ты отлично знаешь эту школу и прожила здесь дольше остальных, а это самое главное достоинство из всех возможных.

Кто-то из старших моего факультета толкает меня под ребра, и я догадываюсь, что нужно встать.

– Отныне, – продолжает главный, – мы не отвечаем на вопросы и не даем советов, так что не пытайтесь нас искать. Мы больше не существуем. Завтра мы отправляемся по домам, и с этого момента нас больше нет. Наша миссия здесь окончена. Поэтому мы спрашиваем: ты согласна или нам перейти к следующему кандидату?

Я не ожидала, что мне предоставят выбор. Лучше бы просто приказали. Не могу сказать, что ужасно хочу быть главной. Но мне противно даже на мгновение представить, что кто-то из присутствующих протеже станет мной командовать. Я знаю, что если не буду главной, то проведу не одну ночь в засаде где-нибудь в кустах, морозя задницу.

Я киваю, и главный передает мне фиолетовую записную книжку и плотный, ровно сложенный лист бумаги – вероятно, карта, на которой показано, какая территория кому принадлежит на данный момент. Затем двенадцатиклассники удаляются, и, как всегда бывает, когда что-то утрачивает значимость, нам уже кажется, что их никогда и не было.

Я снова сажусь, готовясь к тому, что вот-вот произойдет. Пять глав факультетов. Одна битва. И один общий враг – я.

– Ты ведь этого не хочешь. И никогда не хотела.

Кажется, это говорит глава факультета Муррей, который до этого ни разу толком со мной не разговаривал. Так что мне становится любопытно, почему он думает, будто знает что-то о моих желаниях.

– Откажись, а мы впятером все подпишем, – говорит Ричард, окидывая взглядом остальных. – Тебе не придется мучиться, а мы наконец начнем управлять подпольной жизнью.

– У Ричарда есть отличные идеи, – поясняет девочка с факультета Гастингс.

– Ты не умеешь работать с людьми, Тейлор.

– И на собрания не ходишь.

– И ни разу не принесла полезных сведений о кадетах за прошлый год.

– Ты слишком много общаешься с Ханной. Если она следит за тобой, то теперь начнет следить и за всеми нами.

– Тебе же на всех плевать.

Я возвожу между ними и собой мысленную перегородку и пытаюсь вернуться к мальчику на дереве…

– Ты вообще нас слушаешь?

– Давайте просто проголосуем.

– Пяти голосов достаточно, чтобы сместить ее.

Там, на дереве… Я вдыхаю пьянящий, пропитанный ароматами воздух, слушаю песню, у которой нет окончания, и рассказы мальчика, которые мне нужно понять.

– Это их худшее решение из всех, что я помню.

– Спокойно. Просто проголосуем – и все.

– Когда я училась у них на факультете, она однажды сожгла все белье. Как ей можно доверять?

– Сконы были с изюмом.

Этот голос прорезается через остальные, и я поднимаю взгляд. Бен Кэссиди смотрит на меня. Что-то в его глазах – сама не знаю, что именно – возвращает меня в реальность.

– Что ты делаешь, Бен? – тихо, с угрозой спрашивает Ричард.

Бен неторопливо поворачивается к нему.

– Главный выбрал ее, мы должны уважать это решение.

– Мы еще не решили, что примем ее в качестве лидера.

– Чтобы ее сместить, нужно пять голосов, – напоминает им Бен.

– Муррей? Гастингс? Дарлинг? – обращается Ричард к остальным. Они упрямо не смотрят на меня, и я понимаю, что эта сцена была заранее отрепетирована. – Кларенс…

– Рафаэлла считает, что нам нужно вернуть Молитвенное дерево, – перебивает Бен, не давая Ричарду шанса втянуть его в склоку.

Я понимаю, что Бена в заговор не посвятили. Он для них слабое звено. Но не тогда, когда им необходим его голос. Грубая ошибка.

– Больше нам ничего от горожан не нужно, – бормочет Бен, ни на кого не глядя.