Всё есть - [14]

— Зачем?

— Травы. Приправы.

[Растер в ступке яичную скорлупу. Порошком посыпал землю в горшках. Растянулся на диване. Сигарета. «Мимо и вглубь». Опять случайная страница.]

[…] Он сидел на высоком обрыве возле виадука. Босыми ступнями уперся в бетонный бордюр, ограждающий асфальтовое шоссе. В тот день прошел около тридцати километров, до цели осталось еще пять-шесть. Тишина, мало машин, мало поездов…

Он не помнил, когда это было, сколько ему было лет; пожалуй, вдвое меньше. Вспомнилось похожее место. Тоже асфальт, тоже бордюр. Несколько мужчин. Стояли у дороги и останавливали машины. Безуспешно. Чтобы убить время, бросали камушки (их много на обочине). Целились в бело-красный столбик по другой стороне. Отчаявшись, в конце концов пошли в ближайший городок. Сели в автобус и спустя несколько часов уже сидели вокруг костра перед деревянным домишком на краю леса. Двоих из этой группы уже нет в живых…

«А Малицкий, кажется, был болен», — подумал. Надел носки, башмаки, закинул на спину рюкзак, спустился вниз и не спеша пошел по дороге вдоль рельсов. «Да, мне тогда было тридцать пять лет». […]

[По-видимому, задремал. Да. Наверняка задремал. Солнечные пятна лежали в новых местах, а Пес с упреком смотрел ему в глаза.]

— Уже идем.

[Сунул пачку газет в рюкзак. У калитки встретили Соседа с Горки.]

— Однако сухо.

— Слишком сухо. Хотя в горах шел дождь.

— Вот именно. А был год, когда я ни разу шланга не вытащил, так лило. Куда идете?

— Несу Огороднику газеты.

— Огородник в больнице. Но там Вальдек.

— Что случилось?

— Ничего особенного. Аппендицит. Приятный свежий денек, в горах шел дождь. А, вы говорили.

— Извините. Телефон.

— Не возвращайтесь. Это, наверно, моя жена. Ждет таблетки. Голова у нее болит. Я побежал.

[Пес пропустил машину с надписью РУБАШКИ&МУНДИРЫ, перебежал дорогу и утонул в высокой траве, которой зарос ров, тянувшийся между обочиной и магистралью. Он всегда так делал, когда они из калитки сворачивали направо, когда не шли на реку. Потом ждал его у ларька Огородника. Перед магазином стояли на коленях две нищенки.]

— Вы ей не давайте. Сука драная. Пришла пять минут назад и хочет сразу заработать. Я тут два часа торчу, колен не чую. И ничего. Мне дайте.

[Перед школой, на подмуровке ограды сидел Янек. По школьной спортплощадке носились ребятишки.]

— Мое поцтение.

— Нет урока?

— Витекова зена поехала на уколы. Оцень болезненные. Ёз был бесеный. Приятный свезый денек, в горах сол доздь. Куда идес?

— К Огороднику.

— Он тозе в больнице.

— Знаю, знаю. Спасибо за программу. Действует.

— Долзна действовать. … Старуска возврасцается в понедельник.

— Знаю, знаю.

[Около ларька, под рекламным шитом, наподобие палатки расставленным на тротуаре, сидел Пес. Как будто читал рекламу: ПРОДОВОЛЬСТВЕННЫЙ ЛАРЕК: ОВОЩИ, ФРУКТЫ, НАПИТКИ, ТЕТРАДИ, ТЕПЛОЕ МОРОЖЕНОЕ, ХЛЕБОБУЛОЧНЫЕ ИЗДЕЛИЯ, СЛАДОСТИ, МОЛОЧНЫЕ ПРОДУКТЫ.

Заместитель Огородника поблагодарил за газеты надлежащим жестом. Он был немой от рождения. Только слышал.]

— Оставлю Пса и рюкзак.

[Вальдек кивнул.

Вышел из ларька. Вдруг почувствовал, что должен обязательно навестить могилу на приморском кладбище. Через двадцать минут вошел в ворота. Никого. Такая пора, такой день. За кованой калиткой стоял нищий с шапкой наготове. Пошел по центральной аллее. На плите лежали венки и цветы с последних похорон (Мария Поляк, 78 лет, † 2004), Капелька, дочь Адама, Адам был братом его отца. Достал листок (у него всегда был при себе листок) и записал на нем остальных: Антоний Малицкий † 1936 (отец отца и Адама, его он, понятно, никогда не видел), Адам Малицкий 1896–1949, Александр Орловский 1981–1996 (сын Тересы, дочки Капельки, погиб в автомобильной катастрофе), Эугениуш Поляк 1908–1999 (муж Капельки, папа Тересы, дедушка Александра). Зажег лампадку, которую купил у входа, перекрестился, пошел в сторону калитки, бросил нищему в шапку несколько грошей и двинулся в обратный путь.

Пес сидел на том же месте. Зашел в ларек за рюкзаком. Вальдек протянул ему старую накладную: Приятный свежий денек, в горах шел дождь — было написано красной авторучкой на обороте. Пошли налево. Пес выбрал другой путь. Будет ждать у калитки. На подмуровке школьной ограды не сидел Янек. Спортплощадка опустела. Перед магазином не стояли на коленях нищенки. Вошел внутрь. Витек за прилавком, перед прилавком три женщины. Поздоровался кивком, снял рюкзак и сел в белое пластиковое кресло у шкафа с напитками. Вокруг желтого стола стояли еще четыре кресла. Красное, зеленое, синее, коричневое. Достал очень холодную банку пива. Прислушался.

Первая женщина:]

— Мне колбасы.

— Сколько?

— Круг.

— Целиком?

— Это как?

— Не резать?

— Да.

[Витек ему подмигнул. Вторая женщина:]

— Мороженое.

— С собой или на месте?

— Съем и буду уебывать.

— Сколько положить?

— До хуя.

[Витек покрутил пальцем у виска. Третья женщина:]

— Посчитайте за эти две, — сказала и поставила на прилавок бутылки кока-колы. Большую и среднюю.

[Вышла.]

— Подменяю жену. Слыхал?

— Да. А дети?

— У бабушки. Приятный свежий денек, в горах шел дождь. О, Толстый идет. Садись, Толстый. Пиво?

— Сотню с собой. И тридцать минералки без газа. Быстро. Загораживаю пути.