Все дело в кепке - [17]

Она никак не могла заснуть — сильный ветер теребил палатку. Вспомнилась детская сказка «Волшебник Изумрудного города», и сказка эта отчего-то показалась зловещей. Ленка на всякий случай даже выглянула из палатки — убедилась, что ее края надежно привалены камнями. «Элли из меня, кажется, сегодня не выйдет. Ну и хорошо», — успокоилась она.

Через час Ленка все же провалилась в сон — чуткий, неглубокий, похожий на полубред. Ей мерещилось, что кто-то зовет ее, она слышала имена Юли и Кораблева, слышала низкий смех Жана. В голове все смешалось: голоса, мысли о Кораблеве и о завтрашней встрече. Она не могла понять, сон это, бред или реальность. Она пыталась прислушаться, разобрать, о чем разговор, ведь она точно слышала свое имя. Но все звуки уносились ветром и заглушались шумом моря. Ленка заснула глубоким крепким сном.

Она проснулась еще до восхода солнца. «Жан», — совершенно неожиданно произнесла она про себя. «Жан», — повторила она еще раз медленно. В голове понеслись приятные мечты: вот она ныряет вместе с ним, а вот они на палубе белой яхты, он рассказывает что-то смешное и смотрит только на нее пронзительным сексуальным взглядом. Ленка опять провалилась в сладкий сон. Проснулась она уже с восходом солнца и опять с его именем на губах.

Ленка всегда влюблялась с первого взгляда или в крайнем случае с первого звука. А тут не было никакого первого взгляда, и первых его слов Ленка не помнила. Она упустила момент, когда Жан захватил все ее мысли и мечты. «Как я могла? — смеялась Ленка над собой. — Ведь в нем собралось все, что мне не нравится!» — «Но ведь в нем есть и все, что тебе нравится», — ответило ей ее второе «я», с которым Ленка разговаривала достаточно часто. Ленке хотелось смеяться над своими чувствами, но совершенно не хотелось никому о них рассказывать. И еще меньше ей хотелось их показывать.

До Кораблева она никогда не смеялась над своими чувствами, не стеснялась их и ни от кого их не прятала. Она всегда открыто добивалась мужчины, в которого была влюблена. Но это было так давно — в прошлой жизни, когда не было Кораблева, когда не было той жуткой ночи с седьмого на восьмое мая.

* * *

Если Кораблев был больной на голову, то Ленка медленно, но верно делалась больной Кораблевым. Как и положено, пострадав один день и рассказав всем подругам, что они расстались, Ленка начала маниакально строить планы, как вернуть мужчину своей мечты. Она прочитала в Интернете все, что можно было прочитать по психологии, психиатрии и психоанализу. Завела «дневник психа», куда со всей скрупулезностью врача записывала симптомы, наблюдаемые у «больного». Вскоре она готова была поверить, что мужчина ее мечты и правда не в себе — безумный взгляд и частые приступы самобичевания говорили лучше его слов. Она даже поставила ему диагноз: «депрессивный психоз» или «психическая депрессия».

Ленка искренне не понимала удивления подруг: «Как ты можешь хотеть быть с ним? Он же псих!» А она всем сердцем хотела прожить с ним всю свою жизнь. Она тщательно придумывала план действий по излечению мужчины ее мечты и тому, как сделать жизнь с ним долгой и счастливой. Но у нее ничего не получалось! Совсем ничего! Она долго себе в этом не признавалась, а когда призналась, наступило отчаяние, так не характерное для нее. До Кораблева Ленка всегда добивалась мужчин. Она умела любить всем сердцем, не стесняясь, не боясь и не прячась. И это всегда срабатывало! Правда, как только Ленка замечала, что ее любимый любит ее уже сильнее, чем она его, ей тут же становилось не интересно. И любовь медленно уходила. Обычно весь этот процесс занимал примерно полгода. Но с Кораблевым была совсем другая история.

Мужчина ее мечты умело держал дистанцию, не теряя связи с Ленкой. Они изредка встречались у общих знакомых, но Кораблев мастерски пресекал все Ленкины попытки перейти зыбкую грань между «просто подруга» и «официальная девушка», отводя ей так бесивший ее статус «подруга». Кораблев медленно, но верно втолковывал Ленке простую для него, но сложную для нее мысль: с обстоятельствами проще мириться, чем их менять, глупо биться головой об стену, особенно если дело касается любви.

Ленка не помнила того момента, когда она смирилась с таким положением вещей, она вообще не была уверена, что смирилась. Просто за отчаянием пришло спокойствие: попытки достучаться и докричаться до мужчины ее мечты становились все реже, мысли о нем — все безболезненнее, привычка быть несчастной переродилась в привычку думать о себе как о несчастной. А потом она все же прониклась тем, что проще смириться с обстоятельствами, чем с ними бороться. Она пережила эту мысль, прочувствовала ее, пропустила через каждый свой нерв. Она смирилась и успокоилась. И это была уже совсем другая Ленка.

* * *

Именно такой была она сейчас. «Все равно уже ничего нельзя изменить, либо я ему нравлюсь, либо нет, — думала она. — Тем более я еще не уверена, что он нравится мне настолько сильно, чтобы начинать переживать». И как назло, в ее жизни уже так давно не было других мужчин, кроме Кораблева, что всю сноровку по определению того, нравится она ему или нет, она растеряла. Она точно знала только то, что нравится Кораблеву. Поэтому она все же оторвалась от мыслей про Жана, поднялась с камня и пошла к роднику. Сегодня ей не хотелось лететь «на крыльях вселенной», она шла по земле.