Все, что мне дорого. Письма, мемуары, дневники - [5]

 – М.П.)

Я позвонил Юмашеву (руководитель Администрации Президента РФ. – М.П.), как и предлагал Красавченко, я верил, что если он говорит, надо звонить немедленно. Пусть секретарша, но ему же передадут!

А еще написал письмо, по отзыву Мариши, злое. Там было предостережение, это точней. А потом кадровик Анатолий Романович сказал, что в пятницу, 20-го числа, ждет Яров. У него письмо… И далее, очень неохотно, что переход на внештатную практически решен.

* * *

У Ярова. (Ю. Яров, в то время один из руководящих работников Администрации Президента РФ. – М.П.)

Я подготовился к встрече, решив, что тактически мне трудно себя защищать и лучше ссылаться на Комиссию (Комиссия по вопросам помилования при Президенте РФ, созданная по Указу Б. Н. Ельцина в январе 1992 г., упразднена Указом Президента В. В. Путина в январе 2001 г. А. И. Приставкин руководил Комиссией на протяжении 9 лет. – М.П.). Она взбудоражена, она считает это аппаратными играми. Она не доверяет. Тем более что это так и есть, я со многими своими «помиловщиками» переговорил.

Всего этого я объяснить не могу…

Тут Яров почти рявкнул на меня:

– Почему же не можете? Объясните, скажите…

– Ну что я скажу? Что у вас хватает бездельников и ни одного не сократили, а для одного человека не нашлось ставки?

Вот тут он и врезал.

– Почему же не нашлось? Мы не искали. Мы хотели, чтобы вы руководили общественной Комиссией!

– Так я и руководил…

– Но теперь-то у вас пенсионный возраст. Мы не можем закон нарушать. У нас вон и маршал Сергеев… Чем же вы лучше?

Я молчал. Удар был неотразим.

– Так это не по Указу?

– Конечно, нет! – воскликнул он. И соврал. Ибо в трудовой книжке будет запись про Указ, а не про возраст. И, как все опытные вруны, стал, искусственно себя раскаляя, говорить о том, что они долго искали вариант, чтобы дать мне возможность работать далее…

– Но я могу лишь с Комиссией, – сказал я.

– Ах, ну что вы заладили… Комиссия, комиссия! – Воскликнул он артистично. Клоун был отменный. Только не коверный, а «подковерный». – Мы индивидуально к вам! Комиссию можно и другую набрать.

– Можно, – согласился я. – Но не со мной. И учтите: в другую интеллигенция к вам уже не пойдет.

Он разозлился, ответил, что еще как пойдет, побежит, что ерунда все это, у нас здесь много интеллигенции… Вон, Совет по культуре… Там такие люди!

Я не стал опровергать. Все знают, что Совет по культуре – туфта.

– Они должны быть довольны, – это про «моих», – что Президент доверил им такое дело, как помилование.

Как умеет перевернуть! Они вкалывают, а он им еще мораль читает… Демагог!

Ну а клоун опять начал про меня, как я нужен… Как они старались… И тут при мне, прямо-таки показательно, подписал проект новой президентской бумаги…

Швырнуть бы обратно, в рожу, да ведь не поймут. Ну, отказался, дурак, туда и дорога. Когда он прощался, сиял, как масляный блин. Лысина его довольно блестела. Я понимал, а скорей чувствовал, что меня надули. Наверное, он боялся другого моего решения, а может, скандала? Был лишь один путь – идти к Президенту, но кто теперь допустит? Это в старые добрые времена он был доступен. С чувством очень неприятным, что меня бесповоротно провели, как бывает на рынке, когда уже ничего не вернешь, я вышел из ворот Кремля. Соображать-то начал потом…

Возможно, это лишь промежуточный вариант, выкинуть за штат. Какой-нибудь Куликов или Скуратов попросил. А дальше-то просто… Как лето наступит, когда главные разъедутся, так комиссию и прикроют. Но я, кажется, уж вдосталь наглядевшись вблизи этой рвани, не перестаю каждый раз удивляться, откуда они, как клопы, заводятся вблизи власти?

* * *

21 ФЕВРАЛЯ

Возможно, Мариша права, что не надо искать здесь подводные камни. Все проще: новый клан (по-нашему, по-детдомовски, – шакалы), захвативший власть, расчищает площадку. О нас, о нашей работе они знать не хотят, не случайно клоун на мой показательный жест – я принес неподъемную папку с делами, то, что мы читаем за неделю, – сразу же среагировал: «Б.Н. читает больше. Ну и что?» А на мое деликатное напоминание, что «забесплатно» ведь чтение, тут же отмахнулся: «Вам оставили 37 человек из управления. Вот пусть они и читают… А вы подписывайте!»

Разве «мне» оставили 37 чиновников?

Вот и все их о нас понятие.

И еще Мариша сказала:

– Ты неделю побыл в их шкуре: «снимут-не-снимут», и то извелся… Понятно, что из-за дела, из-за своей комиссии. А они же пребывают в таком состоянии все отпущенное им время… Их взволновала степень опасности, исходящая от тебя лично… Лично тобой и занимались, ты их немного напугал. Чем? Да возможностью, пусть малой, что пробьешься к Б.Н., и тогда им всыпят, отчего недосмотрели. Запустили и развалили помилование.

– А зачем им рисковать?

– Ну, есть план сокращения высоких должностей, ты один из них… Что ты думаешь, Яров случайно количество машин считал?

А он считал, даже на бумажке написал: было 200, а будет 128.

Откуда она знает? Смеется: «Дедукция». Еще Пастернак написал: «О женщина, твой вид и взгляд…»

* * *

Когда-то меня поразила одна бумажка – документ из новгородской летописи, где монах пишет список убиенных Иваном Грозным за одну ночь – он там, в Новгороде, тысячу или более семей с детьми вырезал… А монах лишь писал! И девочку Марфу убиенную записал, и грудного младенца Степана… И других…