Всё, чего я не помню - [60]
Я был в доме утром, и все шло своим чередом. Дети играли в подвале, женщины мыли пол на кухне, молодые мужчины сидели на террасе и скребли лотерейные билеты. Был солнечный день, геотермальное отопление работало, совершенно незачем было разжигать камин или включать внутри свет.
Достаю бабушкину пожелтевшую записную книжку с пятнами от кофе на обложке. Она почти пустая. Ее дрожащий почерк, скрюченные буквы «р». На первой странице написано: Что же я за христианка такая, да и христианка ли я вообще. Ниже один и тот же номер мобильного телефона, записанный в столбик двенадцать раз. На последней строке он же, но только первые четыре цифры.
Когда я возвращался домой, зазвонил телефон. Нихад заголосила:
– Fire! FIRE![56]
Я развернулся и поехал обратно в дом. Я спешил, но не думал, что все настолько серьезно. Может, что-то забыли на плите, или кто-то из детей заигрался с зажигалкой в саду. Я и представить себе не мог, что там произошло.
Я тру глаза. Зеваю. Последние несколько недель бабушка стала звонить мне в очень странное время. В полтретьего ночи, в полчетвертого, без десяти пять я просыпался от телефонного сигнала и видел ее имя на экране. Иногда я отвечаю, иногда не снимаю трубку. Когда отвечаю, слышу ее безумно счастливый голос:
– Ну надо же! Ты не спишь?
Обычно она просто хочет удостовериться, что это действительно мой номер. Произносит все десять цифр. Я подтверждаю, что номер правильный. Она выдыхает и теперь снова может уснуть.
Когда я вернулся, вся гостиная была в дыму. Казалось, все окна завешаны черными шторами. Я спрыгнул с велосипеда и потащил его по покрытой гравием дорожке, в это время разбилось одно окно, я подумал, все дело в высокой температуре, осколки снегом падали на кусты. Нихад, Майса и Зайнаб стояли на тротуаре с детьми и чемоданами. В руках Майса держала скалку, лицо ее было в мукé, Нихад всхлипывала.
– Where is everyone?[57] – спросил я.
– Gone[58].
– Afraid of police[59].
– Is everyone out?[60] – спросил я.
– Yes, – ответила Нихад. – Everyone is out, right?[61] Майса и Зайнаб осмотрелись и кивнули. Разбилось еще одно окно, на этот раз маленькое круглое окошко на чердаке. Из окна как лазерный луч вырвался дым, и сначала я подумал, что это оптический обман, но потом заметил какое-то движение.
Все заняло больше времени, чем я планировал. Я собирался вернуться на работу после обеда, но сначала проверяли бабушкино зрение, потом когнитивные способности, и в конце концов ее пустили в симулятор. Заходя туда, она волновалась. А вышла с румянцем на щеках.
– Как прошло? – спросил я.
– Просто замечательно.
Врач провел нас в отдельную комнату и объяснил, что все кончено. Не было ни единого шанса, что бабушке вернут права. Она врезалась в мотоциклы, проезжала сквозь перекрестки, сдала назад и упала в озеро, и, хотя врач напоминал, что она сидит в симуляторе, она то и дело пыталась открыть окна.
– Было так душно, – бормотала бабушка.
Мы сидели молча.
– Когда можно попробовать в следующий раз?
– Следующего раза не будет, – сказал врач. – Вы должны с этим смириться.
Подъехало такси, и с переднего сиденья выскочил Самуэль. В обычной рабочей одежде, волосы растрепаны, как будто он спал в машине.
– Что произошло?
– Понятия не имею.
– Все вышли?
– Думаю, да.
– Yes everyone is out[62], – снова сказала Нихад, на этот раз не так уверенно.
А потом мы услышали голос. Кто-то закричал, вроде с чердака, женщины собрали детей рядом с собой, некоторые из них плакали, Зайнаб и Майса снова и снова пересчитывали детей, словно не могли поверить, что все на месте. Самуэль посмотрел на меня безумным взглядом:
– Ты готов?
Мне стыдно, что я не обнаружил это раньше, мне это даже в голову не приходило. Конечно, я чувствовал запах, когда мы ехали сюда, и видел, что она хромает, но хромала она уже давно. Я думал, что шуршание издает взрослый подгузник. Нам пришлось удерживать ее на стуле и снять с нее обувь, чтобы посмотреть, что не так. Было сложно различить ноготь, кожу и гной. Хуже всего выглядел ноготь на большом пальце, он отрос, а затем загнулся дугой и был похож на пожелтевший птичий коготь. Пластиковые пакеты, которыми она обернула ногу, упали на пол с мокрым звуком.
– Как давно вы так ходите? – спросил врач.
Бабушка не ответила.
– С этим нужно что-то делать, – сказал врач.
Мы помчались к дому, Самуэль впереди, я за ним. Взбежали по каменной лестнице к верхнему входу, дверь была открыта, оттуда валил дым, уже на террасе ощущался жар, вдали гудели сирены.
– Не выйдет, – сказал я. – Слишком жарко.
Самуэль посмотрел на меня и улыбнулся:
– Банк впечатлений?
Он сорвал с себя пиджак, прижал его к лицу, глубоко вдохнул и бросился в дым. Его спина исчезла. Я сосчитал до трех, уткнулся носом в локоть и пошел за ним.
Из смотровой ее выкатили с белой повязкой на ноге. Ногти обрезали электрической пилой, и медсестра, которая катит коляску, говорит, нам очень повезло, что воспаление не распространилось дальше.
– Спасибо за помощь, – благодарю я.
– А сейчас – обед, – говорит бабушка.
Огонь вопил, что нам надо убираться оттуда, смеялся над нами, когда мы пытались подняться по лестнице, я шел, прижавшись к стене, потому что видел, что так же двигается Самуэль. Мы поднялись на верхний этаж, там было прохладнее, мы осмотрели кабинет, детскую и спальню. Никого. Но в спальне была открыта дверь в кладовку с одеждой, и там, среди осколков битого оконного стекла, лежал пацан, лет пятнадцати на вид, у него только начал появляться пушок над верхней губой, и сейчас там виднелись осколки стекла, лицо было серым. Самуэль посмотрел на меня, я пожал плечами. Я его никогда не видел. Мы подняли его. Он ничего не весил. Самуэль взял его за ноги, я – за верхнюю часть туловища. Мы пошли к лестнице, но воздух стал жарче, лестница трещала под ногами, а когда я схватился за металлические перила, мне показалось, что волосы на руках загорелись. С последних ступенек мы рухнули, лежали вповалку на полу в прихожей, вся гостиная была охвачена огнем, я видел, как огонь пожирает пианино, картины, паркет, ковер. Все хрустело и скрипело, и я собрался с последними силами, чтобы выползти на солнечный свет, тащил за собой тело паренька, его голова высунулась за порог, Самуэль на четвереньках выполз следом. Он кашлял, пока не посинел, на лице черные следы копоти.
Дедушка дважды в год приезжает домой из-за границы, чтобы навестить своих взрослых детей. Его сын – неудачник. Дочь ждет ребенка не от того мужчины. Только он, умудренный жизнью патриарх, почти совершенен – по крайней мере, ему так кажется… Роман «Отцовский договор» с иронией и горечью рассказывает о том, как сложно найти общий язык с самыми близкими людьми. Что значит быть хорошим отцом и мужем, матерью и женой, сыном и дочерью, сестрой или братом? Казалось бы, наши роли меняются, но как найти баланс между семейными обязательствами и личной свободой, стремлением быть рядом с теми, кого ты любишь, и соблазном убежать от тех, кто порой тебя ранит? Юнас Хассен Кемири (р.
Вы верите в судьбу? Говорят, что судьба — это череда случайностей. Его зовут Женя. Он мечтает стать писателем, но понятия не имеет, о чем может быть его роман. Ее зовут Майя, и она все еще не понимает, чего хочет от жизни, но именно ей суждено стать героиней Жениной книги. Кто она такая? Это главная загадка, которую придется разгадать юному писателю. Невозможная девушка? Вольная птица? Простая сумасшедшая?
Действие романа «Дети Розы» известной английской писательницы, поэтессы, переводчицы русской поэзии Элейн Файнстайн происходит в 1970 году. Но героям романа, Алексу Мендесу и его бывшей жене Ляльке, бежавшим из Польши, не дает покоя память о Холокосте. Алекс хочет понять природу зла и читает Маймонида. Лялька запрещает себе вспоминать о Холокосте. Меж тем в жизнь Алекса вторгаются английские аристократы: Ли Уолш и ее любовник Джо Лейси. Для них, детей молодежной революции 1968, Холокост ничего не значит, их волнует лишь положение стран третьего мира и борьба с буржуазией.
Прототипы героев романа американской писательницы Ивлин Тойнтон Клея Мэддена и Беллы Прокофф легко просматриваются — это знаменитый абстракционист Джексон Поллок и его жена, художница Ли Краснер. К началу романа Клей Мэдден уже давно погиб, тем не менее действие вращается вокруг него. За него при жизни, а после смерти за его репутацию и наследие борется Белла Прокофф, дочь нищего еврейского иммигранта из Одессы. Борьба верной своим романтическим идеалам Беллы Прокофф против изображенной с сатирическим блеском художественной тусовки — хищных галерейщиков, отчаявшихся пробиться и оттого готовых на все художников, мало что понимающих в искусстве нравных меценатов и т. д., — написана Ивлин Тойнтон так, что она не только увлекает, но и волнует.
В первую часть сборника «Синдром Черныша» вошли 23 рассказа Дмитрия Быкова — как публиковавшиеся ранее, так и совсем новые. К ним у автора шести романов и двух объемных литературных биографий отношение особое. Он полагает, что «написать хороший рассказ почти так же трудно, как прожить хорошую жизнь». И сравнивает свои рассказы со снами — «моими или чужими, иногда смешными, но чаще страшными». Во второй части сборника Д.Быков выступает в новой для себя ипостаси — драматурга. В пьесах, как и в других его литературных произведениях, сатира соседствует с лирикой, гротеск с реальностью, а острая актуальность — с философскими рассуждениями.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
За могущественной видимой Вселенной, которая ночами окутывает нас, скрывается нечто иное и гораздо более впечатляющее. Большинство астрономов сегодня считают, что девяносто пять процентов содержимого Вселенной невидимо. Все, что мы наблюдаем в повседневной жизни и на красивых картинках с телескопа «Хаббл», составляет, вероятно, лишь пять процентов от того, что скрывается в космосе. Остальное — темная материя и энергия — та часть реальности, которую мы только-только начали понимать. Так что же представляют из себя эти темные невидимые субстанции? И как мы можем быть настолько уверены в их существовании? Йостейн Рисер Кристиансен (р.
Среди льдов Гренландии найдено тело убитой 25 лет назад молодой женщины. Расследованием ее гибели занимается отдел убийств копенгагенской полиции под руководством Конрада Симонсена. Обстоятельства смерти погибшей напоминают Симонсену одно из давних дел, к расследованию которого он имел непосредственное отношение. Позже оказывается, что существует еще несколько подобных случаев, хотя основной подозреваемый в совершении преступлений уже много лет числится мертвым. Дело растет с пугающей быстротой, вскрываются все новые и новые эпизоды.
Шесть женщин из небольшого фарерского городка Норвуйк, знакомые друг с другом со школьной скамьи, периодически встречаются, чтобы провести время за вязанием и обсуждением новостей. Однажды они получают страшное известие: в старом доме на окраине города был найден труп хорошо знакомого им 42-летнего мужчины. Жители городка напуганы, полиция немедленно начинает поиски убийцы. Стайнтор Расмуссен (р. 1960) – известный фарерский музыкант, автор песен, поэт и писатель. Получил признание как автор сборников рассказов, стихотворений и книг для детей.
Однажды ночью в шторм на Лофотенских островах в районе рыбацкой деревни Рейне с горы сходит оползень. Образуется глубокая расщелина, открывающая то, что на первый взгляд похоже на старые человеческие кости. Только очень маленькие. В деревенском доме-интернате есть пострадавший при пожаре постоялец. Огонь отобрал у него зрение и речь, и он не может никому пожаловаться на то, что боль усиливается, ведь кто-то делает все возможное для того, чтобы ему становилось хуже день ото дня. «Шторм» Фруде Гранхуса (1965–2017) — яркий пример скандинавского детектива, где сюжет до последней страницы оставляет читателя в напряжении и не дает отложить книгу.