Всё, чего я не помню - [52]

– Так вот… Самуэль говорил, ты делала аборт?

– Прошу прощения?

– Самуэль говорил, ты жила в Брюсселе?

– Ты что, только что спросил, делала ли я аборт?

Вандад посмотрел на меня как на сумасшедшую.

– Нет, Брюссель, я спросил, жила ли ты в Брюсселе.

Но я-то слышала, что он сказал в первый раз. И не могла поверить, что рассказанный Самуэлю секрет просочился дальше к Вандаду.

* * *

Во второй раз, когда понадобилась моя помощь с домом, меня вызвали перевозить имущество из пятикомнатной квартиры в пригороде на виллу в городе. Самуэль спросил, смогу ли я снова приехать, дело вроде срочное, и на этот раз я взял машину. Я заскочил в дом по дороге в контору, Блумберг никогда бы не заметил, а Богдан не сдал бы меня. Он остался сидеть на месте водителя, а я побежал к дому на пару с Самуэлем.

– Что случилось?

– Он был здесь ночью. Бывший мужик Нихад.

* * *

Когда я решила обсудить это с Самуэлем, он отвечал уклончиво. Не мог сказать, что говорил Вандаду и чего не говорил, а когда я спросила снова, он разозлился и сказал, что не в состоянии запоминать все их разговоры.

– Вандад – мой друг. Я делюсь с ним разными вещами. Как и ты делишься с сестрой. Ты должна это принять.

Но я решила, что не дам ему увильнуть. Мы все говорили, и через несколько часов Самуэль сказал:

– Лайде. Пожалуйста. Полтретьего ночи. Мне надо спать. Пойми, мир не ополчился на тебя. Ослабь хватку. Я подумала: ты не понимаешь, что делаешь. И пожалеешь об этих словах.

* * *

Я не знал, ни кто такая Нихад, ни что это за парень, но, когда мы подошли к двери, я увидел, что стекло разбито. Первая заметившая нас женщина вздрогнула, у нее в кармане передника лежал нож, то ли для готовки, то ли для самозащиты.

– Is Laide here?[42] – спросил Самуэль.

– Yes[43], – ответила женщина и с подозрением посмотрела на меня.

– A friend[44], – сказал Самуэль.

– Why big car?[45]

Она показала на фургон, припаркованный внизу на улице.

– Friendly car[46], – сказал Самуэль. – No problem, nice car, nice friend[47].

Мы пошли на кухню, внутри дом был еще шикарнее. Если смотреть в сад из кухни, возникало чувство, что ты хозяин мира. Видны были только яблони, ветер, облака и далеко-далеко, у подножия пригорка, белый куб, то есть наш фургон. Я подумал: как она смогла отсюда заметить машину?

* * *

Мы пытались жить обычной жизнью. Но я чувствовала: что-то изменилось. Ранним осенним вечером я взяла Самуэля с собой на праздничный ужин дома у Лизы и Сантьяго. Мы пришли рано, я хотела, чтобы он познакомился со всеми постепенно, понимала, как непросто войти в совершенно новый круг общения. Но Самуэль, на первый взгляд, совсем не волновался, ему не терпелось познакомиться с моими друзьями, и когда мы встретились в алкомаркете на Фридхемсплан, он уже держал в руках трехлитровую упаковку дешевого вина. Я объяснила, что, пожалуй, лучше взять вино в бутылках, поскольку у Сантьяго день рождения. И Самуэль не обиделся, просто поменял трехлитровую коробку на несколько бутылок и по пути к кассе показал на одну из этикеток с надписью Vino ecológico[48] и улыбнулся. Мы встали в очередь, кассирша посмотрела на нас и попросила Самуэля предъявить удостоверение личности.

* * *

Лайде стояла на кухне, женщина сидела на табуретке, на ее лице с трудом можно было отделить глаза от щек, все одинаково синее и распухшее, кроме губ, они были фиолетово-красными. Я старался не смотреть на нее. Это давалось нелегко, потому что взгляд то и дело возвращался, мозг отказывался понять, как с таким лицом можно сидеть и отвечать на вопросы Лайде, которая говорила по-арабски с ней и одновременно по-шведски с кем-то по телефону.

– Да, понимаю, я не совсем идиотка, – сказала Лайде. – А вот вы, похоже, не понимаете, что это экстренная ситуация.

Я вышел из кухни, хотел осмотреться, через проходную комнату попал в столовую и пошел дальше в гигантскую комнату, выходящую на террасу, которую я видел с улицы. Когда-то здесь, наверное, была гостиная, потому что тут стояло коричневое пианино и висела люстра, а чуть дальше в углу живущие здесь люди составили старую мебель, стулья и столы в стиле рококо, типа тех, что показывают в программах про антиквариат, эксперты еще обычно говорят, что они стоят сто штук, хотя выглядят так, что за двадцатку можно взять на барахолке. Я хотел пройти весь путь до террасы, но не вышло, потому что пол был завален подстилками, спальными мешками, пластиковыми и бумажными икеевскими пакетами. Вдоль стен стояли чемоданы, ни на одном не было четырех колес, некоторые даже без вытяжной ручки, просто обычные чемоданы, сделанные из твердого тяжелого пластика. В комнате было полно вещей, но совсем не было людей, кроме двух спящих тел, я не видел их лиц, только волосы торчали из-под одеяла цвета хаки.

* * *

Сантьяго и Лиза жили в светлой четырехкомнатной квартире с видом на воду в одну сторону и на шоссе в другую. Их дочери в этот вечер были у мамы Сантьяго, и когда мы вошли в прихожую, нас обняли благоухающая духами Лиза и пятнистый Сантьяго, который сослался на то, что готовит лазанью, и с ним приключилась «томатная авария». Я представила Самуэля, они обняли его, хотя видели в первый раз, а я стояла рядом и гордилась своими друзьями, какие они гостеприимные и прекрасные и ни словом, ни взглядом не дали понять, что Самуэль им показался слишком молодым или странно пахнущим.