Время жестоких снов - [40]
– Марчин Кениг? – Анализа поправила на себе мои «Ли» и подкатила штанины. – Его уже выпустили из тюрьмы?
– Вот ты глупая, Анализа, – сказал Индюк. – В тюрьму его сажали еще при Союзе, а теперь он полгода этот, как его, предводитель Руха. Каписчо?[86]
– Си[87], – кивнула Анализа, но я знал, что она гонит. Не могла она каписчо, потому что этого никто не каписчо.
– Индюк, сделай погромче, – сказал я. Мне, понимаете ли, было интересно, что может сказать Марчин Кениг. В последнее время много говорили о Марчине Кениге.
– Громче? – спросил Индюк. – Хочешь громче, Ярек?
– Я ведь, аусгерехнет, и говорю. Ты что, оглох?
– Ну, тогда прошу.
И в этот момент Марчин Кениг заорал на весь парк. Отовсюду. Со всех сторон. На весь парк, на стадион и кто знает, не на весь ли город. Индюк засмеялся, похоже, весьма собой довольный.
– Шайссе! – крикнул я. – Что это?
– Колонки стадиона, – похвастался Индюк. – Я добрался до них через централку. Соединил…
– Выключи это, зараза!
– Ты хотел громче, – снова засмеялся наш умелый электротехник. – Так вот тебе громче. Пусть все слушают. Не бойся, Ярек. Кто просечет, что это из нашей воронки? Лучше послушай, что этот чувак говорит.
Я послушал.
– У меня был сон! – крикнул вдруг Марчин Кениг, а толпа, собравшаяся под фабрикой «Интернэшнл Харвестер» в Урсусе, орала и рычала. – У меня был сон![88]
Стрельба смолкла, ударило еще несколько одиночных выстрелов, где-то громыхнула мина, протарахтел вертолет. А потом все стихло. Весь город. Были только Марчин Кениг и толпа, собравшаяся под «Интернэшнл Харвестер».
– У меня был сон, а во сне том наступил день, день истины! День, когда истиной, очевидной и понятной для всех, стало то, что мы все братья, что мы равны друг другу! День, когда мы поняли, что нет границ, что границы – не что иное, как только линии на картах ничего не значащей бумаги! День, когда мы извергли из наших душ яд ненависти, каким поили нас многие поколения! И вот он приближается, этот день, братья!
Толпа кричала, гудела, шумела. Кто-то хлопал. Кто-то пел «Мы все преодолеем». Кто-то скандировал: «Юден раус!»[89] Кто-то свистел.
– У меня был сон, и в моем сне этот мир сделался наконец-то Царством Божьим на земле! У меня был сон, и истинно говорю вам, братья: это был пророческий сон! В этом сне люди всех рас, верований, убеждений, цвета кожи и национальностей протягивали друг другу руки и пожимали их! Стали братьями!
Над парком все еще вставал дым, но дым этот, казалось, редел, словно его прогонял многократно усиленный голос Марчина Кенига, гремящий из колонок стадиона с ничего не значащим названием, в парке с ничего не значащим названием. Над городом с ничего не значащим названием вдруг засияло солнце. Так мне показалось. Но я мог и ошибаться.
– У меня был сон! – крикнул Марчин Кениг.
– У меня был сон! – ответила толпа. Не вся. Кто-то пронзительно свистел.
– Прочь! – крикнул кто-то. – Прочь на Кубу!
– Нам говорят, – кричал Марчин Кениг, – что настала эра свободы, всеобщего счастья и благополучия. Приказывают нам работать, есть, спать и срать, приказывают нам кланяться золотому тельцу под музыку, что льется в наши уши! Нас запутали в сеть приказов, запретов и повелений, которые должны заменить наши совесть, разум и любовь! Они желают, чтобы мы стали скотом, который доволен огражденным пастбищем, скотом, который радуется даже проволоке под напряжением! Приказывают нам убивать, говоря: «Deus vult»[90]. Окружили нас границами, которые пролегают по нашим городам, нашим улицам и нашим домам! Границами, которые пролегают по нашим душам! Но хватит! Мы говорим: «Нет!» Потому что я видел сон! Сон о том, что эра ненависти уходит в беспамятство! Что близится новая эра, Эра Исполнения Мечтаний!
Толпа кричала.
– У меня был сон! У меня…
И вдруг Марчин Кениг замолчал, а из громкоговорителей ударил перепуганный рев толпы; что-то лопнуло, кто-то неподалеку от микрофона крикнул: «Господи боже!», и еще кто-то заорал: «Врача-а-а-а!»
Снова что-то заскрежетало в колонках.
– Оттуда стреляли, оттуда… С крыши… – крикнул кто-то нервным, рваным голосом.
А потом наступила тишина.
Тишина была в радио Индюка, и тишина была в парке Короля Собесского. Я подозревал, что тихо было и на площади перед фабрикой «Интернэшнл Харвестер» в Урсусе.
Через какое-то время радио Индюка снова заиграло – и играло оно теперь фортепианную музыку. Некоторое время ноктюрн лился из колонок стадиона «Остмарк Спортферайн», но Индюк почти сразу разорвал свои сложные соединения, и теперь уже играл только его микроскопический динамик.
Анализа не плакала. Сидела, опустив голову, в абсолютной тишине, а потом посмотрела на меня. Смотрела долго; я знал, что она хочет о чем-то спросить. Индюк тоже молчал и тоже смотрел на меня. Возможно, он тоже хотел о чем-то спросить.
Не спросил.
– Шшит[91], – сказал он наконец.
Я не стал комментировать.
– Но фьюче[92], – добавил он через миг. Этого я тоже не прокомментировал.
Мы сидели в воронке еще какое-то время. Вокруг царила тишина. Замолчали моторы улетевших литовских вертолетов, стихли вой «скорых» и крики патрульных отрядов, которые прочесывали северный край парка. Не пойми когда наступил вечер.
Смерть ловит рыбу. Веселится на вечеринке. Напивается в трактире. А все обязанности Мрачного Жнеца сваливаются на хрупкие плечи его ученика. Но делать нечего: берем косу, прыгаем на белую лошадь Бинки — и вперед!
Что касается таких вещей, как вино, женщины и песни, то волшебникам позволяется надираться до чертиков и горланить во все горло сколько им вздумается. А вот женщины... Женщины и настоящая магия несовместимы. Магический Закон никогда не допустит появления особы женского пола в Незримом Университете, центре и оплоте волшебства на Диске. Но если вдруг такое случится...
Рассказ адаптировал: Золотых Рем ([email protected])Метод чтения Ильи Франка.
Добро пожаловать в Убервальд! В страну, славную вековыми традициями, где до сих пор играют в такие замечательные игры, как «попробуй убеги, чтобы тебя не сожрали» и «успей домой до захода солнца». Здесь вас встретят ласково улыбающиеся вампиры, милые игривые вервольфы и радушные, отзывчивые гномы.А еще здесь лежит легендарный Пятый Слон, некогда упавший на Плоский мир и устроивший чудовищное дискотрясение. А еще здесь множество железа, золота и жировых месторождений – в общем, тех самых штук, которые до зарезу нужны такому цивилизионному городу, как Анк-Морпорк.Так что вперед, сэр Сэмюель Ваймс! Отныне вы – дипломат.
Говорят, мир закончится в субботу. А именно в следующую субботу. Незадолго до ужина. К несчастью, по ошибке Мэри Тараторы, сестры Неумолчного ордена, Антихриста не пристроили в нужное место. Четыре всадника Апокалипсиса оседлали мотоциклы. А представители Верхнего и Нижнего Миров сочли, что им очень симпатичен человеческий род…
«Занимательный факт об ангелах состоит в том, что иногда, очень редко, когда человек оступился и так запутался, что превратил свою жизнь в полный бардак и смерть кажется единственным разумным выходом, в такую минуту к нему приходит или, лучше сказать, ему является ангел и предлагает вернуться в ту точку, откуда все пошло не так, и на сей раз сделать все правильно».Именно этими словами встретила Мокрица фон Липвига его новая жизнь. До этого были воровство, мошенничество (в разных размерах) и, как апофеоз, – смерть через повешение.Не то чтобы Мокрицу не нравилась новая жизнь – он привык находить выход из любой ситуации и из любого города, даже такого, как Анк-Морпорк.
Меня пытаются убить и съесть пять раз в день. Лишь умение вовремя разнести полдворца и особый дар спасали мне жизнь и честь! Иногда красивые глаза тоже помогали избежать дипломатического скандала. Но опыт подсказывает, что лучше бить чемоданом. Сегодня я собираю информацию про принца оборотней и проверяю его на склонность к изменам. Потом предоставляю полный отчет о короле эльфов. Чуть позже проверяю стрессоустойчивость разъяренного дракона. У официальной королевской «развратницы» очень «потный» график. Меня даже посвящали в рыцари и обещали оплатить торжественные похороны.
Ад строго взимает плату за право распоряжаться его силой. Не всегда серебром или медью, куда чаще — собственной кровью, плотью или рассудком. Его запретные науки, повелевающие материей и дарующие власть над всесильными демонами, ждут своих неофитов, искушая самоуверенных и алчных, но далеко не всякой студентке Броккенбургского университета суждено дожить до получения императорского патента, позволяющего с полным на то правом именоваться мейстерин хексой — внушающей ужас и почтение госпожой ведьмой. Гораздо больше их погибнет в когтях адских владык, которым они присягнули, вручив свои бессмертные души, в зубах демонов или в поножовщине среди соперничающих ковенов. У Холеры, юной ведьмы из «Сучьей Баталии», есть все основания полагать, что сука-жизнь сводит с ней какие-то свои счеты, иначе не объяснить всех тех неприятностей, что валятся в последнее время на ее голову.
Джан Хун продолжает свое возвышение в Новом мире. Он узнает новые подробности об основателе Секты Забытой Пустоты и пожимает горькие плоды своих действий.
Что такое «Городские сказки»? Это диагноз. Бродить по городу в кромешную темень в полной уверенности, что никто не убьет и не съест, зато во-он в том переулке явно притаилось чудо и надо непременно его найти. Или ехать в пятницу тринадцатого на последней электричке и надеяться, что сейчас заснешь — и уедешь в другой мир, а не просто в депо. Или выпадать в эту самую параллельную реальность каждый раз, когда действительно сильно заблудишься (здесь не было такого квартала, точно не было! Да и воздух как-то иначе пахнет!) — и обещать себе и мирозданию, вконец испугавшись: выйду отсюда — непременно напишу об этом сказку (и находить выход, едва закончив фразу). Постоянно ощущать, что обитаешь не в реальном мире, а на полмиллиметра ниже или выше, и этого вполне достаточно, чтобы могло случиться что угодно, хотя обычно ничего и не происходит.
Главный персонаж — один из немногих уцелевших зрячих, вынужденных бороться за выживание в мире, где по не известным ему причинам доминируют слепые, которых он называет кротами. Его существование представляет собой почти непрерывное бегство. За свою короткую жизнь он успел потерять старшего спутника, научившего его всему, что необходимо для выживания, ставшего его духовным отцом и заронившего в его наивную душу семя мечты о земном рае для зрячих. С тех пор его цель — покинуть заселенный слепыми материк и попасть на остров, где, согласно легендам, можно, наконец, вернуться к «нормальному» существованию.
Между песчаными равнинами Каресии и ледяными пустошами народа раненое раскинулось королевство людей ро. Земли там плодородны, а люди живут в достатке под покровительством Одного Бога, который доволен своей паствой. Но когда люди ро совсем расслабились, упокоенные безмятежностью сытой жизни, войска южных земель не стали зря терять время. Теперь землями ро управляют Семь Сестер, подчиняя правителей волшебством наслаждения и крови. Вскоре они возведут на трон нового бога. Долгая Война в самом разгаре, но на поле боя еще не явился Красный Принц. Все умершие восстанут, а ныне живые падут.