Время жестоких снов - [39]
– Тихо, Аня.
– Но они ничего мне не сделали, – прошептала она. – Ничего. Один хотел… Весь трясся… Ударил меня. По лицу меня ударил. Но они бросили меня и убежали… Ярек… Это уже не люди… Уже нет.
– Это люди, Аня, – сказал я убежденно, прикоснувшись к письму, которое шелестело у меня кармане.
– Ярек?
– Что?
– Сказать ксендзу? О том, что со мной сделали?
Девчонка и правда была не местная. Евангелистско-неофитское влияние инженера Будышевски совершенно убило в ней инстинкт самосохранения.
– Нет, Аня. Ничего не говори ксендзу.
– Даже на исповеди?
– Даже. Анализа, ты что, спала на религии или как? Исповедоваться нужно в грехах. Если ты что-то украдешь или если станешь поминать имя Господа всуе. Если не будешь почитать отца своего. Но там не написано, что нужно исповедоваться, если кто-то силой стянет с тебя трусики.
– Э-э, – неуверенно протянула Анализа. – А грех нечистоты? Да и что ты в этом понимаешь? Ксендз говорит, что ты и твой отец – вы в душе атеисты, глухие и слепые, как-то так… Что ты не… Как он это там говорит? А, да, что ты – не подобие Божье. Нет, я должна исповедоваться… А отец меня убьет.
Анализа свесила голову и снова принялась всхлипывать. Что ж, выхода не было. Я задушил в себе гнев на ксендза Коцюбу. Мужчина, который сидит рядом с женщиной в воронке от бомбы, должен о ней заботиться. Успокоить ее. Дать ей почувствовать себя в безопасности. Верно же? Я ведь прав, да?
– Анализа, – сказал я жестко. – Ксендз Коцюба дурак и гребаный фармазон. Сейчас я докажу тебе, что разбираюсь в катехизисе и Писании. Ведь сказано в… послании Амброзия к ефесянам…
Анализа перестала плакать и теперь смотрела на меня с открытым ртом. Выхода не было. Я дальше погнал по Амброзию.
– Сказано, – молол я, корча умное лицо, – что пришли кадуцеи…
– Разве не саддукеи?
– Не мешай. Пришли, как я и говорил, саддукеи и эти… ну… мытари к Амброзию и сказали: «Воистину, святой муж, совершает ли грех еврейка, которой римские легионеры насильно сняли трусы?». А Амброзий нарисовал на песке круг и крест…
– Что?
– Не перебивай. И сказал святой: «Что тут видите?» «Воистину, видим крест и круг», – ответили мытари. «Тогда воистину говорю вам, – сказал Амброзий, – что се доказательство, что не совершает греха ваша женщина, и лучше ступайте себе в дома ваши, мытари, потому как не без вины и вы, и не судите, дабы не судимы вы были. Ступайте себе, поскольку воистину говорю вам – сейчас возьму камень и кину в вас тем камнем». И ушли мытари в большом стыде, поскольку согрешили они, очерняя оную женщину. Поняла, Анька?
Анализа перестала рыдать и прижалась ко мне. «Спасибо тебе, святой Амброзий», – подумал я.
– А теперь, – я встал, расстегнул штаны и вылез из них, – снимай свою порванную юбку и надевай мои «Ли». Черта с два твой отец помнит, в чем ты была, когда выходила из дому. Ну, давай.
Я отвернулся.
– А об этом, – добавил, – забудь. Ничего такого не было, поняла? Это был сон, Анализа. Все это – просто сон, дурной сон, этот парк, эта война, эта воронка, эта вонь и этот дым. И эти трупы. Поняла?
Анализа не ответила, только сильно прижалась ко мне. Индюк некоторое время смотрел на нас со странным выражением лица, а потом вернулся к своим кабелям и соединителям. Он как раз отрегулировал уоки-токи так, что теперь слышался оживленный диалог, прерываемый пиканьем «конца связи», которое звучало так, словно собеседники заканчивали каждую фразу, отрыгивая в микрофон.
Я, преодолевая отвращение, стащил с шаулиса не слишком-то измазанные кровью штаны и натянул на себя. Они падали с меня, поэтому я сел и взялся регулировать пояс. Индюк оставил в покое радиостанцию, вытащил из набитых карманов своей куртки небольшое радио и странно выглядевшее оборудование. Включил радио – раздалась церковная музыка, что означало: это польская станция. Я не стал протестовать. Музыка не была громкой, а вокруг вот уже некоторое время не слышалось ни выстрелов, ни криков.
Анализа, присев, вытирала теперь платком лицо и руки. Индюк подсоединил странное оборудование к торчавшим из земли кабелям, положил рядом уоки-токи и наушники от моего уокмена. Снова принялся морочиться с радио – слышалось потрескивание и визги, обрывки мелодий и статика.
– Слушайте, – сказал он вдруг. – Аусгерехнет, я поймал Варшаву. Что-то там происходит. Какой-то движ или что.
– Наверняка синагогу жгут, – выплюнул я скрипевший на зубах песок. – Как всегда. Было бы о чем переживать.
– Или церковь жгут, – отозвалась Анализа. – Как в Лодзи. В Лодзи сожгли церковь. Те, ну… говорили в телевизоре. Как их называли? Ага, Кирилл Росияк и Мефодий Прухно.
– Именно. Бросай Варшаву, Индюк, лови Гданьск или Крулевец. Узнаем, что на фронте. Мне надоело сидеть в этой воронке, и еще я до чертиков проголодался.
– Ну, – сказала Анализа. – Я тоже…
– Тихо, – сказал Индюк, наклоняясь над радио. – Это не то. Это что-то другое. Какая-то демонстрация.
– Говорю же, церковь.
– А есть в Варшаве церковь?
– Вчера точно была. Потому что шел дождь.
– Тихо, говорю. В Варшаве, в районе Урсус, демонстрация перед «Интернэшнл Харвестер». Типа, куча людей. О, как раз Марчин Кениг говорит.
Смерть ловит рыбу. Веселится на вечеринке. Напивается в трактире. А все обязанности Мрачного Жнеца сваливаются на хрупкие плечи его ученика. Но делать нечего: берем косу, прыгаем на белую лошадь Бинки — и вперед!
Что касается таких вещей, как вино, женщины и песни, то волшебникам позволяется надираться до чертиков и горланить во все горло сколько им вздумается. А вот женщины... Женщины и настоящая магия несовместимы. Магический Закон никогда не допустит появления особы женского пола в Незримом Университете, центре и оплоте волшебства на Диске. Но если вдруг такое случится...
Рассказ адаптировал: Золотых Рем ([email protected])Метод чтения Ильи Франка.
Добро пожаловать в Убервальд! В страну, славную вековыми традициями, где до сих пор играют в такие замечательные игры, как «попробуй убеги, чтобы тебя не сожрали» и «успей домой до захода солнца». Здесь вас встретят ласково улыбающиеся вампиры, милые игривые вервольфы и радушные, отзывчивые гномы.А еще здесь лежит легендарный Пятый Слон, некогда упавший на Плоский мир и устроивший чудовищное дискотрясение. А еще здесь множество железа, золота и жировых месторождений – в общем, тех самых штук, которые до зарезу нужны такому цивилизионному городу, как Анк-Морпорк.Так что вперед, сэр Сэмюель Ваймс! Отныне вы – дипломат.
Говорят, мир закончится в субботу. А именно в следующую субботу. Незадолго до ужина. К несчастью, по ошибке Мэри Тараторы, сестры Неумолчного ордена, Антихриста не пристроили в нужное место. Четыре всадника Апокалипсиса оседлали мотоциклы. А представители Верхнего и Нижнего Миров сочли, что им очень симпатичен человеческий род…
«Занимательный факт об ангелах состоит в том, что иногда, очень редко, когда человек оступился и так запутался, что превратил свою жизнь в полный бардак и смерть кажется единственным разумным выходом, в такую минуту к нему приходит или, лучше сказать, ему является ангел и предлагает вернуться в ту точку, откуда все пошло не так, и на сей раз сделать все правильно».Именно этими словами встретила Мокрица фон Липвига его новая жизнь. До этого были воровство, мошенничество (в разных размерах) и, как апофеоз, – смерть через повешение.Не то чтобы Мокрицу не нравилась новая жизнь – он привык находить выход из любой ситуации и из любого города, даже такого, как Анк-Морпорк.
Меня пытаются убить и съесть пять раз в день. Лишь умение вовремя разнести полдворца и особый дар спасали мне жизнь и честь! Иногда красивые глаза тоже помогали избежать дипломатического скандала. Но опыт подсказывает, что лучше бить чемоданом. Сегодня я собираю информацию про принца оборотней и проверяю его на склонность к изменам. Потом предоставляю полный отчет о короле эльфов. Чуть позже проверяю стрессоустойчивость разъяренного дракона. У официальной королевской «развратницы» очень «потный» график. Меня даже посвящали в рыцари и обещали оплатить торжественные похороны.
Ад строго взимает плату за право распоряжаться его силой. Не всегда серебром или медью, куда чаще — собственной кровью, плотью или рассудком. Его запретные науки, повелевающие материей и дарующие власть над всесильными демонами, ждут своих неофитов, искушая самоуверенных и алчных, но далеко не всякой студентке Броккенбургского университета суждено дожить до получения императорского патента, позволяющего с полным на то правом именоваться мейстерин хексой — внушающей ужас и почтение госпожой ведьмой. Гораздо больше их погибнет в когтях адских владык, которым они присягнули, вручив свои бессмертные души, в зубах демонов или в поножовщине среди соперничающих ковенов. У Холеры, юной ведьмы из «Сучьей Баталии», есть все основания полагать, что сука-жизнь сводит с ней какие-то свои счеты, иначе не объяснить всех тех неприятностей, что валятся в последнее время на ее голову.
Джан Хун продолжает свое возвышение в Новом мире. Он узнает новые подробности об основателе Секты Забытой Пустоты и пожимает горькие плоды своих действий.
Что такое «Городские сказки»? Это диагноз. Бродить по городу в кромешную темень в полной уверенности, что никто не убьет и не съест, зато во-он в том переулке явно притаилось чудо и надо непременно его найти. Или ехать в пятницу тринадцатого на последней электричке и надеяться, что сейчас заснешь — и уедешь в другой мир, а не просто в депо. Или выпадать в эту самую параллельную реальность каждый раз, когда действительно сильно заблудишься (здесь не было такого квартала, точно не было! Да и воздух как-то иначе пахнет!) — и обещать себе и мирозданию, вконец испугавшись: выйду отсюда — непременно напишу об этом сказку (и находить выход, едва закончив фразу). Постоянно ощущать, что обитаешь не в реальном мире, а на полмиллиметра ниже или выше, и этого вполне достаточно, чтобы могло случиться что угодно, хотя обычно ничего и не происходит.
Главный персонаж — один из немногих уцелевших зрячих, вынужденных бороться за выживание в мире, где по не известным ему причинам доминируют слепые, которых он называет кротами. Его существование представляет собой почти непрерывное бегство. За свою короткую жизнь он успел потерять старшего спутника, научившего его всему, что необходимо для выживания, ставшего его духовным отцом и заронившего в его наивную душу семя мечты о земном рае для зрячих. С тех пор его цель — покинуть заселенный слепыми материк и попасть на остров, где, согласно легендам, можно, наконец, вернуться к «нормальному» существованию.
Между песчаными равнинами Каресии и ледяными пустошами народа раненое раскинулось королевство людей ро. Земли там плодородны, а люди живут в достатке под покровительством Одного Бога, который доволен своей паствой. Но когда люди ро совсем расслабились, упокоенные безмятежностью сытой жизни, войска южных земель не стали зря терять время. Теперь землями ро управляют Семь Сестер, подчиняя правителей волшебством наслаждения и крови. Вскоре они возведут на трон нового бога. Долгая Война в самом разгаре, но на поле боя еще не явился Красный Принц. Все умершие восстанут, а ныне живые падут.