Время собирать виноград - [189]

Наконец мы расположились в летней кухне. Скромной и такой уютной, что при виде ее у меня сжалось сердце — я никогда не знал ничего подобного; глядя на нее, я мысленно перенесся в детство: нет ничего приятней на свете, чем бегать взапуски, перепрыгивать через каменную ограду, догонять кого-то и быть преследуемым, а набегавшись вдоволь, до полного изнеможения, вернуться к домашнему очагу, чтобы обрести там чувство безопасности. Нет, не уют — а безопасность; если ее нет, то многие радости обойдут тебя стороной.

Погрузившуюся в сон деревню взбудоражил рев газика, одного, потом второго, прибежал низкорослый сосед и, застыв на пороге, как это обычно происходит в спектаклях, взволнованно сообщил:

— К тебе гости. Сам товарищ Горенский.

Горенский приехал не один. С ним было человек семь-восемь, из местного руководства деревни, города, округа. Горенский партизанил в здешних местах, руководил областным подпольным комитетом, а после Девятого сентября его назначили первым секретарем округа. Именно тогда, как мне рассказал потом Недялков, они много спорили, даже обижались друг на друга, но всегда оставались братьями. И продолжают ими оставаться. «Мы с ним не виделись больше двадцати лет, а все кажется, что было это только вчера». Гостей пригласили на кухню, и начались воспоминания; мы выпили и поели; я больше наблюдал, чем слушал. Они наверняка говорили об удивительных вещах, но меня интересовало другое. И председатель сельсовета, и партийный секретарь, и мэр города, и товарищ из окружного центра явно поражались тому, что очкастый кривоногий человек, любивший ходить по грибы и утверждавший, что эдельвейс здесь не растет, этот выходец из здешних краев, которого они часто видели на пыльных дорогах, догоняя и обгоняя его на машинах, был лучшим другом Горенского. Одним из трех вожаков местного подполья являлся именно он, хлюпик, в неприлично коротких брюках. Об этом им поведал сам Горенский. Не расскажи он — не подумали бы. Они не верили своим глазам, что было, по моему мнению, самым прекрасным во всей этой встрече.

После нашего «путешествия» мы с Недялковым на какое-то время потеряли друг друга из виду. У него — забот по горло, у меня — куча мыслей, скудных, правда, так, ни о чем. Или по крайней мере более скудных, чем обычно… Совещание в Хельсинки закончило свою работу. Речи произнесены, подписи поставлены. По телевидению показали руководителей стран, собравшихся вместе. Отсутствовали лишь немногие. Я был в Хельсинки во время фестиваля молодежи и студентов. Но тогда зал «Финляндия» еще не был построен.

— Давайте я посмотрю ваше горло.

Я заглядываю в рот.

— Необходимо полоскание с ромашкой и аспирин.

Я стою спиной к пациенту, но чувствую его удивленный взгляд. Привыкли к антибиотикам. И прежде всего к пенициллину.

— Аспирин — прекрасное средство против ангины. Советую это запомнить.

Больной поднимается со стула, вспоминает, все ли он сказал, а я использую «передышку» и вновь мысленно возвращаюсь в Хельсинки.

У меня сохраняются планы городов, в которых мне удалось побывать, и вчера я отыскал план столицы Финляндии. Нашел на нем примерно то место, где должен был находиться зал «Финляндия». От вокзала вверх, потом налево, на том же трамвае, что идет к памятнику Сибелиуса. Удивительное произведение искусства! Мне посоветовала Анна, что стоит посмотреть; красивыми пальцами она прикасалась к металлу, утверждая, что в ветреную погоду памятник издает звуки, слышится мелодия. Я все еще верю, что моя жизнь не идет под уклон, и в то же время убежден, что самые прекрасные чувства я испытал именно там. Анна впервые рассмеялась, когда я сказал, что отлично знаю Будапешт, и в качестве доказательства упомянул улицу Ваци и кафе, расположенное на углу Ленин-керут и Ракоши. Она пояснила, что живет гораздо дальше тех мест и ей надо долго добираться до своего дома. Анна… у меня есть и свои истории, я не живу только чужими. Но свои собственные я оставлю лучше на потом. Я не осмеливаюсь прикоснуться к ним, да они и не подходят для подобной «передышки».

Лучше вспомнить о длинной веренице телефонных справочников на почтамте в Хельсинки. Они лежали на простой полке в светлом, сверкающем чистотой коридоре. Молодой железнодорожник, поняв, что я болгарин, на ломаном болгарском языке спросил меня, где можно приобрести русско-болгарский словарь. Он знал русский, и поэтому ему было бы несложно осилить и болгарский. Я ответил, что постараюсь ему выслать, хотя книги у нас быстро расходятся, и поэтому лучше написать письмо в какой-нибудь из наших научных институтов, где, безусловно, заинтересованы в том, чтобы иностранцы изучали болгарский язык, и, следовательно, он получит необходимые учебные пособия. Но я не знал адреса, и мы отправились вместе искать телефонный справочник Софии. Зашли в представительство болгарской авиакомпании «Балкан». Там долго искали, но не нашли. Напротив находился «Балкантурист». И там не знали, куда подевалась книга. Обратились в торгпредство: была, но сейчас нет. Тогда финн и вспомнил о почтамте. Пришли, и там, в коридоре, на самой обыкновенной, довольно длинной полке мы увидели выстроившиеся в ряд справочники с телефонами многих городов и столиц мира, в том: числе Софии и ее пригородов. Наверно, подумал я, его получили бесплатно, согласно взаимной договоренности. Все делается очень просто: справочник распечатывается, ставится на полку подле соответствующей буквы — и полный порядок…