Время невысказанных слов - [17]

— И где же наша мадемуазель Трубецкая, не возжелавшая благосклонно принять главную роль?

— Я здесь, не волнуйся, одну тебя не оставлю, — невозмутимо проговорила я, спускаясь в третий ряд. Анжела, не видевшая меня до этого, бросила на меня дикий взгляд и отвернулась.

В глубине души, она наверно все же надеялась, что я не приду.

Смирнитский остановился в дверях:

— О, да у нас аншлаг. — И спокойно прошел на свое любимое место — пятый ряд, центр. Он был сосредоточен, очки в тонкой оправе блестели. — Ну что ж, дамы и господа, вы сами захотели этого. Начнем с юношей. Как вы понимаете, я отбираю не только исполнителя главной роли, но и попутно могу назначать и на второстепенные роли…. Если увижу чье-то подходящее исполнение, разумеется.

…И именно потому, что весь этот отбор устраивался из-за большого ажиотажа вокруг главной женской роли, он начала отбор с мальчиков. Девочки тихо тряслись.

Но признаться, часто меня увлекало чье-то исполнение, и я уже думала о том, каково было бы играть с тем или иным партнером на сцене. По негласной установке основными претендентами на главные роли все же были выпускники. Особенно в этом спектакле. Уж не знаю, с чего все это пошло. Я не сомневаюсь, что если бы среди десятиклассников кто-то отлично исполнил роль, Яша бы взял его «в оборот», но Марк и Максим были намного сильнее любого десятиклассника, и признаться честно, многих выпускников.

В конце концов, Смирнитский сразу отобрал многих «младших» на второстепенные роли, Игорю безоговорочно (отбор проходил с помощью поднятия рук и окончательного вердикта Яши) присудили роль друга-шута, фокусника-странника. На главную роль остались два претендента. Марк и Максим. Я, если честно, тоже не могла решить для себя, кто из них лучше.

Они были… разными, вот в чем дело. У них была разная трактовка, разная подача, а в сочетании с прекрасной игрой, выбрать одного было очень трудно. Если один из них выбирался на главную роль, второй должен был автоматически получить роль злодея — очень колоритного персонажа. Так что я бы даже не стала особо расстраиваться, если бы меня не выбрали.

Я бы даже поспорила, кто из них главный в этом случае.

Марк… что ж, Марк бы отлично сыграл мошенника. Его мошенник напоминал мне разбойника Карла Моора, чем навевал на сентиментальные мысли, так что оценка моя была достаточно субъективной.

Максим…сказать по правде, вот он меня очень удивил. Я не раз видела, как он играл персонажей самых разных, неоднозначных, без примесей черного и белого. Он каждую свою роль стремился облачить в эти одежки, когда к злодеям испытываешь добрые чувства, а положительные персонажи могут вызвать омерзение и отвращение. И при этом, никогда нельзя было угадать, каким будет его следующий герой.

Его мошенник Дмитрий был тоже весьма необычным. Он захотел его сделать достойным счастья, но не верящим в самого себя. В самом начале. Затем менять его безверие на веру, прибавить герою сознательности и желания получить это самое счастье во что бы то ни стало.

Он читал монолог «Что счастье для меня в ненастный день?». Тот монолог, где стихи, понравившиеся Дмитрию, перемешивались с его собственными мыслями о счастье.

— Если кто-то мне сегодня скажет: «Тебе счастья ждать не стоит…», — я не особо расстроюсь. Не знаю я, что это такое, слово весьма сомнительно, нисколько не красивое — щастье, — он так и произносил с «щ», растягивал гласные, отчего счастье становилось похожим на змею, свернувшуюся кольцом в траве. — Трудно мечтать о том, чего никогда не знал и не имел. Вот удача!.. О ее пропаже я бы серьезно пожалел. Я молод, и это лишь миг, так что нужно ловить его, ловить вместе с удачей. Пока она с тобой, пока ты в силах совершать невероятное и совершаешь это, ты молод! Пока она с тобой, ты ценишь этот самый заветный миг, но только…шшш…не говорите об этом никому, — он понижал голос до шепота, — удача не любит, когда ее зовут по имени. А это самое счастье, о котором так привыкли твердить, — оно для стариков. Для тех, кто уже разочаровался в жизни и цепляется за счастье возможное, будущее, как за то, чем можно утешить себя на старости лет. Когда я буду счастлив, я уже ничего не буду хотеть! Я достигну всего, чего так хотел в молодости. Но вот если ты, — теперь он обращался к невидимой Ане — сироте, голос его понижался, он становился смертельно уставшим, — если ты сегодня мне скажешь: «Завтра я пойду своим путем, а ты своим», — тогда я не стану несчастным (потому что наш путь вместе никак нельзя назвать счастливым), я лишь пойму, что моя удача мне изменила. И никогда мне, теперь уже действительно никогда, не прийти к этому счастью. Даже мечтать не о чем. Старик, не испытавший счастья. Не самый редкий, но самый худший расклад.

Зал прослушал в молчании.

Но я поняла, что никто больше, даже Марк, не понял Дмитрия, как Максим.

И Смирнитский это знал. Но он лишь блеснул стеклами очков, что-то помечая у себя в блокноте, и проговорил:

— Ну что ж, теперь дамы.

Все страхи, жившие до выхода на сцену Максима, пробудились снова.

Девушки шли одна за другой. Сначала восьмиклашки, которые всегда терялись, когда приходилось выступать после старших, затем девятиклассницы — многих Яков Андреевич сразу распределял на мелкие роли, на танцевальные номера.